Станиславский на репетиции

принятых норм, что трудно было определить, близко ли мы к
той стадии, которая является завершающей и наиболее ответственной,
а именно — к переходу на сцену.
М ы знали, что мы много работали, тренировались, что мы
достигали то там, то тут некоторых успехов, мы изучили хорошо
пьесу и каждый свою роль. М ы даже, пожалуй, могли сыграть
некоторые отдельные сцены, но, когда играли, не понимали, хорошо
это или плохо. М ы так уже ко всему пригляделись, что потеряли
вкус. М ы только могли хорошо решать: верно или неверно
сыграна сцена с точки зрения тех «нот», которые нами
созданы для нее. Н о мы еще ни разу не проигрывали целиком ни
одного акта, и не все еще сцены были репетированы, а последнего
акта и вовсе не касались. Н аш е настроение было далеко не
оптимистично. В кулуарах театра явно не верили в возможность
осуществления спектакля «Т артю ф » и его успеха у публики.
Руководство театра, не добившись от нас определенного мнения
по этому вопросу, решило просмотреть наработанный материал,
после чего совместно с режиссурой решить дальнейшую
судьбу спектакля.
Н ам должны быть предоставлены и время и место для репетиций.
Н уж но было «собрать» один-два акта целиком- для показа
художественному руководству (В . Г. Сахновский) и членам
дирекции. С этого м-омента наша группа вновь ожила. В расписании
репетиций появилось название мольеровской пьесы, и мы
с головой ушли в работу. Теперь уже она приняла более производственный
характер. Н ам нужно было связать между собой
отдельные на-раб-отайные куски, навести порядок, убрать кое-где
«леса» нашей постройки, чтобы показать хоть часть будущего
«здания». Работали активно, с энтузиазмом: хотелось сделать
все от нас зависящее, чтобы не посрамить имени нашего учителя,
и если не считать некоторых небольших трений, неизбежных
в творчески работающем коллективе, то можно сказать, что работали
мы дружно.
Н а показ мы явились, не имея никакого представления или
хотя бы предчувствия, будем ли иметь успех -или провалимся.
М . Н . Кедров, единственный теперь руководитель группы,
напутствовал нас исключительно тем, что умолял не стараться,
«ничего не играть».
— Никаких чувств, никакого темперамента, только проверяйте
свои действия, — говорил он.
Результат показа превзошел все наши ожидания.
Первые же шаг-и, первые реплики, когда еще никто «ничего
не играл», а лишь «примеривался», «пристраивался», возбудили
острейшее внимание присутствующих, что не могло не отразиться
на самочувствии исполнителей. Все мы еще более подоб-
12* 179