Станиславский на репетиции

сти от предлагаемых обстоятельств эти физические действия переходят
в психофизические.
В общем, он, кажется, остался доволен результатом репетиции.
Репетиции «Т артю ф а», начавшиеся с каких-то, казалось бы,
отвлеченных упражнений, в отдельных элементах актерской техники
незаметно приближались к мольеровской пьесе. М ы продолжали
ежедневные этюды и упражнения, как актерский туалет.
Репетиции наши имели все ту же свою особую специфику,
но, беседуя с нами, Константин Сергеевич иногда касался уже
таких тем, которых всячески раньше избегал. П равда, в этих
случаях он быстро спохватывался и старался все перевести
опять в область поставленных им) педагогических задач и тем
ограничить наше стремление заглянуть в будущее.
Т ак, однажды зашла беседа о двух главных образах пьесы,
Оргоне и Тартю фе, и возник вопрос; каковы были особые приемы
Тартю ф а, которыми он так безотказно действовал на О р ­
гона? Чем он его покорял, ошеломлял или, как говорил Станиславский,
ч€М1 эпатировал? Ведь в самом деле, нужно было
что-то делать совершенно особенное, чтобы суметь так ослепить
вполне нормального человека, каким был Оргон. Если же
считать, что Оргон — дурак, которого легко обмануть самым: нехитрым
приемом юродствов1ания, тогда не стоит играть пьесу.
Н ет, тут нужно тонкое искусство. Тартю ф — опасный мошенник.
О н опасен именно тем, что может ввести в заблуждение
далеко не глупых людей, и, вероятно, у него существует целый
арсенал самых разнообразных и тонких приемов для одурачивания,
и он варьирует их в зависимости от того, кто является
в данный момент его: жертвой.
И з текста пьесы нам известно, что первая встреча Оргона с
Тартю фом произошла в церкви, где О ргон был поражен усердием,
с которым- молился Тартю ф .
...М олился он — то кротко умиленный.
Т о преисполненный священного огня:
Вздыхал, стонал и к небу очи
Благоговейно подымал, и т. д.
Вот как он это делал, чтобы это не было обычным трафаретом
ханжи-молельщика, а чтобы было свежо по приему, чтобы
сразу привлекло к себе внимание.
Или взять другой острейший момент, когда Тартю ф , уличенный
в поползновении соблазнить Эльмиру, не имея никаких
возможностей оправдаться, все же выходит сухим из воды. Как