Том 69 Книга 2. Лев Толстой.

176 ТОЛСТОЙ В П О С Л Е Д Н Е Е Д Е С Я Т И Л Е Т И Е Ж И ЗН И
разрешению. Офицеры одного из полков во главе с полковым командиром
ездили к губернатору знакомиться; скоро командир и другого полка повезет
с той же целью своих офицеров к губернатору. После этого офицеры
уже обязательно будут кланяться Д. Д. Свербееву как знакомому. Говорил
этот офицер и о любви Д. Д. Свербеева к баронам. Любовь эта
принимает все большие и большие размеры на почве денежных операций,
так как Д. Д. занимает у баронов деньги.
Л. Н. ахал при этих рассказах. «Глупый, невежественный, нечестный
человек этот Д. Д. Свербеев,— сказал Л. Н .,— а какая ему власть
дана! И каково умному, хорошему человеку подчиняться какому-нибудь
Свербееву!» ( ...)
3 ноября. Когда я раз спросил у Л. Н ., что такое разум, то он сказал,
что определения разума он дать не может. На днях я его спросил, что такое
художественность в литературном произведении. Он тоже сказал, что
определить художественности он не в состоянии. Он знает действие художественности
на душу человеческую. Это умиление, пощипывание
в носу, как он выражается. В его книжке «Что такое искусство?» говорится,
что в совершенном произведении должно быть сочетание содержания,
искренности и формы. Для художественности же, по его мнению, необходимо
сочетание двух по крайней мере совершенств — искренности и
формы. После нашего разговора он, кажется, пытается выяснить вопрос о
художественности в своей статье о Шекспире < ...) Хочет Л.. Н. доказать,
что эстетическое произведение непременно должно быть основано на
этическом начале (даже христианском начале). Без этого будто бы оно не
может быть эстетичным. Я на это напомнил ему его статью о Мопассане8®,
которая начинается с письма Тургенева, пришедшего в восторг от «Ма1зоп
ТеШег» (публичный дом) и рекомендовавшего Л. Н . это восходящее
светило. Л. Н. прочел этот «Магзоп ТеШег» и тоже пришел в восторг.
Ну, а уж тут этичного и гомеопатической дозы нет. Задумался над моим возражением
Л. Н. Не знаю, как он обойдет мое возражение в своей статье.
Кн. Д. И. Шаховской пишет Л. Н. по поводу возмутительного
дела Золотовой и при этом говорит о какой-то поднимающейся «волне»,
о «пробуждении» 87. Кн. Шаховской принадлежит к людям, верящим
в наступающую или наступившую уже революцию.
14 ноября. < ...) По поводу художественности я припоминаю, как
лет 15 тому назад у себя вечером Л. Н. доказывал, что истинный художник
имеет особое чутье, которое простому смертному не дано. И это
чутье дает ему возможность распознавать фальшь и неправду там, где
обыкновенный человек пройдет мимо, не поморщась. «Тургенев,— рассказывал
Л. Н ., — научил меня отличать человека, обладающего художественным
чутьем, от человека, лишенного этого чутья. Лучшей пробой, по
его мнению, служит „Последняя туча рассеянной бури", стихотворение,
которое сам Тургенев так любил и чуть ли не декламировал на пушкинском
празднике. „Если с вами кто-либо заговорит о чем-либо художественном,—
говорил Тургенев,— предложите ему вопрос, что он находит
нехудожественного в стихотворении „Последняя туча“? Если он ответит,
продолжайте с ним разговор; если не ответит, лучше бросьте: все равно
друг друга не поймете». «Так вот, господа,— продолжал Л. Н ., обращаясь
к нам, — что вам режет слух в этом стихотворении?». Нас было
несколько человек, и всякий наперерыв старался угадать, в чем дело,
и тем доказать свое чутье. «Не то, не то»,— говорил Л . Н. В это время
своей тяжелой поступью вошел в комнату Фет, Фет, который своим сизым
носом, крикливым голосом, низменными рассуждениями ничего общего
не имел с тем обликом, каким, казалось, должен был бы обладать поэт.
«Стойте, стойте, Афанасий Афанасьевич, — воскликнул Л . Н .,— не
подходя к'нам, сию же минуту отвечайте, что вам как поэту не нравится