Том 69 Книга 2. Лев Толстой.

242 Д О Ч Ь ТОЛСТОГО ОБ ЕГО У Х О Д Е И СМ ЕРТИ
В свете всего этого очевиден интерес, который вызывают публикуемые ниже воспоминания
Татьяны Львовны. Уже из ее письма к Софье Андреевне, которое мы привели,
можно заключить, что основу расхождений между матерью и отцом старшая дочь
видела в коренном различии взглядов, в том, что с: матери внутренний мир отца был
чужд. Эта же точка зрения развивается и углубляется в воспоминаниях. Благодаря
такой постановке вопроса воспоминания Татьяны Львовны оказываются несравненно
принципиальнее сочинений многих авторов, не сумевших возвыситься над мелочами
семейного разлада Толстых и отдавших все внимание детальному описанию всякого
рода бытовых дрязг и даже сплетен, которые, не стесняясь, позволяли себе некоторые
мнимые и действительные «свидетели происходившего» *. Т. Л. Сухотина, проявляя
незаурядное литературное дарование и опираясь как на собственные наблюдения, так
и на некоторые документальные материалы, показывает, что корни «яснополянской трагедии»
именно в различии взглядов на жизнь, на смысл жизни, которое проявилось
вскоре же после брака отца п матери. При этом Татьяна Львовна исходит из того, что
это различие было вызвано объективными условиями, а не злыми намерениями или
дурным характером Софьи Андреевны (отсюда полемическая направленность мемуаров
Татьяны Львовны против тех, которые рисовали, по ее словам, «пристрастный»,
«искаженный портрет» ее матери).
Татьяна Львовна во многом восстанавливает истину. Она показывает, что основой
разлада между ее отцом и матерью были противоположные взгляды на многое в жизни
и невозможность для матери понять внутренний мир Толстого. Истоки разлада уходят
в далекое прошлое. Татьяна Львовна пишет о матери: «Какой же была она, когда узнала,
полюбила и стала женой Толстого? Вторая дочь доктора Берса, воспитанная как
все барышни ее круга и ее века. В то время замужество было жизненной целью
каждой барышни, и моя мать инстинктивно стремилась к этому идеалу ( ...) Для нее
все завершалось семейной жизнью: быть верной илюбящей женой, преданной матерью—
вот долг, который она перед собой ставила. И бог свидетель — честно ли она его выполняла
в течение всей своей долгой жизни». Со своими понятиями о цели брака и семьи,
выполняя долг жены и матери, Софья Андреевна не только не хотела, но и не могла
понять исканий своего мужа и особенно духовного перелома, который произошел
у него в 80-е годы и вызвал отрицание им основ существующего порядка, резкое обличение
всего уклада современного общества. Правда, Татьяна Львовна ошибочно связывает
этот перелом только с религиозными исканиями Толстого и не видит здесь его
перехода на новую социальную позицию: в этом слабость ее мемуаров. Но она, несомненно,
права, когда утверждает, что, не умея понять борьбу, происходившую в душе
Толстого, причины его поисков, его мучений, Софья Андреевна «не занимала больше
места во внутреннем мире того, кто, живя рядом с ней, страдал своими собственными
страданиями», страданиями, вызванными глубокими размышлениями над происходящим
вокруг него. Татьяна Львовна права, когда говорит, что невозможность понять
Толстого была для Софьи Андреевны «больше ее несчастьем, нежели ее виной. И это
несчастье ее сломило». Из картины, нарисованной Татьяной Львовной, следует, что
безусловно неправы те мемуаристы и литераторы, которые пытаются доказать, что
брак Толстого и Софьи Андреевны не был основан на взаимной любви. Тонким проникновением
в суть семейной драмы отличаются слова Татьяны Львовны о своих родителях:
«Они жили бок о бок, как добрые друзья,— но чужие Друг другу, полные большой
и искренней взаимной любви, но все более и более сознающие, сколь многое их разделяет».
В публикуемых мемуарах прослеживается нарастание розни, которая особенно
усилилась борьбой вокруг завещания и болезнью Софьи Андреевны, сопровождавшейся
невыносимыми для Толстого проявлениями «преувеличенного эгоизма».
Сдержанно и объективно рассказывает Татьяна Львовна и о расхождении во
взглядах между отцом и другими членами семьи. Несмотря на периоды спокойной и
даже счастливой жизни, постепенно обострялись противоречия между Толстым и чле­
* Образцом такого рода описаний является, например, неопубликованный дневник
машинистки В. М. Феокритовой, проживавшей тогда в яснополянском доме Толстых.—
В . М .