Том 69 Книга 2. Лев Толстой.

И З Д Н Е В Н И К А М. С. С У Х О ТИ Н А 203
встал, пошел пред обедом пройтиться. К обеду пришел, запоздав немного,
и сначала принимал участие в разговоре. Спросил у меня, что я знаю о
причинах прилива и отлива в океане. Затем, когда я начал говорить об
«Теаппе й’Агс» Апа1о1е Ггапсе, спросил меня, как на нее смотрит автор,
как ее понимает141. Потом разговор перешел на приволжских болгар. Мой
шурин Лева спросил меня, что я про них знаю. Я стал рассказывать о
болгарах. Затем говорил я о каменной и бронзовой эпохе, но тут уж
Л . Н. никакого участия в разговоре не принимал. Вдруг сидевшая с ним
рядом С. А. встала, подошла к Душану Петровичу и сказала ему: «Посмотрите,
что со Л. Н ., ему что-то плохо». Все обратили внимание на Л. Н.
Он сидел бледный, с посиневшим носом и, видимо, плохо понимал, что кругом
него говорилось. Д. П. стал уговаривать его прилечь. Л. Н. воспротивился:
«Да что вы, со мной ничего, я просто очень крепко спал, так крепко,
что, когда проснулся, все забыл; тут был брат Митенька (умерший тому
назад лет 50), не знаю, во сне или в действительности». Все взволновались
и не знали, что делать. Л. Н. пытливо и напряженно стал поглядывать
кругом. Потом он ласково посмотрел на сидевшую с ним рядом и испугавшуюся
Таню и потрепал ее по плечу: «Ничего, ничего, все так и должно
быть»,— проговорил он. Бледность все увеличивалась. С. А. все
настойчивее его уговаривала встать и уйти. Л . Н. ел машинально и,
вероятно, старался сохранить умственное равновесие. Он внимательно
поглядывал на сотрапезников, на лицах которых были ясно видны смущение
и тревога. Он, очевидно, путался, старался понять, кто и откуда
явился, и проверял ясность своего понимания. «Ты куда едешь?» —
обратился.он к Леве.—«В Петербург».— «С женой?» — «Как с женой? Дора
ведь в Петербурге».— «Ах, да, да».— «А это Анночка 142 сидит?».— «Да,
это я, дедушка».— «Да когда же ты приехала?»— «Я уж тут с неделю, дедушка».—
«Вот как!» — «А я действительно очень странно себя чувствую
,— проговорил Л. Н .,— очень странно». Голос его был тонкий, жалкий,
слышалась беспомощность и смущенность. Обед пришел к концу.
Л . Н. легко и без усилий встал. Д. П. подскочил и хотел взять его под
руку. «Да нет, нет, что вы, я ведь ничего»,— сказал Л . Н ., уклоняясь
от услуги Д. П ., и прошел в кабинет, где его уложили на диван