Том 69 Книга 2. Лев Толстой.

322 П О Л И Т И Ч ЕС К А Я Б О Р Ь Б А В О К РУ Г СМ ЕРТИ ТОЛСТОГО
30 октября 1910 г. столичные газеты поместили следующее краткое сообщение:
«В Туле распространился слух. Приехавший из Ясной Поляны посланный рассказал,
что вчера, 28 октября в 5 ч. утра, Лев Николаевич Толстой ушел из дома с доктором
Маковицким и вторые сутки неизвестно где находится» 5. Это событие привлекло всеобщее
внимание и в то же время стало предметом сенсационной шумихи, которую, как
по команде, подняла правительственная и буржуазная пресса.
Необъяснимый, загадочный уход Толстого пробудил огромный интерес журналистов.
Представители самых различных органов печати, вплоть до черносотенных, которые
в прошлом не раз выступали против Толстого с клеветническими статьями, выехали
на станцию Астапово, где умирал великий писатель.
Беспокойство правящих кругов стало вызывать отлучение Толстого от церкви, совершенное
Синодом еще в 1901 г., что, естественно, не давало возможности изображать
противника официальной религии «примирившимся старцем». Поэтому, как только
были получены известия о болезни Толстого, правительство начало оказывать давление
на церковную власть, чтобы добиться отмены отлучения. В газетах появились сообщения
о переговорах П. А. Столыпина с Синодом. В Синоде состоялись закрытые заседания,
на которых церковные сановники обсуждали способы возвращения Толстого
в лоно церкви. Для положительного решения этого вопроса им не хватало видимого
основания, которое могло возникнуть, если бы умирающий сказал лишь одно слово:
«каюсь». Чтобы вырвать у Толстого это слово, в Астапово с тайной миссией был послан
игумен Оптиной пустыни Варсонофий в. Не дожидаясь исхода предпринятой попытки,
некоторые церковники выступили в печати с утверждениями, которые давали читателю
повод предполагать, что Толстой может раскаяться. Митрополит петербургский
и ладожский Антоний объявил, например, что он непрестанно молится, чтобы господь
возвратил Толстого церкви 7. Тульский епископ Парфений, который по личному распоряжению
Николая II отправился в Астапово «спасать душу» писателя, дал интервью
корреспондентам газет, в котором выразил уверенность, что «Толстой несомненно ищет
сближения с церковью» 8. Бывший тульский викарий Митрофан убежденно заявил,
что уход Толстого из Ясной Поляны надо рассматривать как возвращение к церкви.
Хотя умирающий писатель уже не мог опровергнуть все эти выступления, маневры
церковников не увенчались успехом. Тайное «поручение епископа тульского не могло
быть выполнено» 9. Попытки служителей церкви проникнуть к Толстому в его предсмертные
минуты, «чтобы надуть народ и сказать, что Толстой раскаялся», вскрыли
лишь ту «особенно гнусную мерзость» святейших отцов, о которой писал В. И. Ленин 10.
В эти дни реакционная печать, воспевая терпимость церкви, фальсифицировала
события, происходившие в Астапове. Тон задавало «Новое время». Газета многозначительно
возвестила: «Толстой сам последнее слово не сказал» и . Толстого начали изображать
жертвой его «сектантского» окружения. Этот обман по-своему поддержала
и кадетская пресса. Либеральные публицисты защищали Синод. Легкие упреки по адресу
церкви сочетались в их статьях с признанием «благородства церковников», о котором
неустанно твердила реакционная печать. «Но, конечно,— писал „веховец" С. Н. Булгаков,
давно перешедший с позиций „легального марксизма" на позиции мистицизма,—
слово, примиряющее, призывающее, хотя к уединенной, если не общественной молитве
об усопшем, могла бы и должна бы произнести и теперешняя церковная власть, особенно
после того, как она проявила так много внимания к умирающему» 12. Одновременно,
не считаясь с фактами, либералы заявляли о единении Толстого с церковью.
«Даже отлученный Толстой,— писал тот же автор,— близок церкви, соединяясь с ней
какими-то незримыми, подпочвенными связями» 13.
Однако, ни ложь «Нового времени», ни лицемерие либеральных ренегатов не могли
скрыть истинного отношения церковников к писателю. После кончины Толстого,
когда выяснилось «упорство грешника», некоторые представители церковной бюрократии
выступили в духе религиозного фанатизма. Черносотенную речь против писателя
произнес вятский епископ Филарет. Священник Алферов выступил по поводу смерти
Толстого в воронежской городской думе, поразив своих слушателей силой ненависти
к «еретику и кощуннику» и . Друг Распутина, иеромонах Илиодор послал председателю
Государственной думы А. И. Гучкову телеграмму: «Совет всероссийского братского