Том 69 Книга 2. Лев Толстой.

ЗА П И С КИ И . М. И ВА К И Н А 29
вы будете заниматься тоже древними языками... И он заговорил что-то
о гувернерстве и нравственном влиянии...
— Я не могу быть гувернером,— сказал я ,— и как я могу вам поручиться,
что буду иметь нравственное влияние? Учителем я быть могу,
но гувернером нет.
— Я знаю, что вы не согласитесь быть гувернером, — спохватился
граф,— да этого и не надо: влияние, коли оно будет, то хорошо, а коли
нет — делать нечего... Жить вы будете у нас, тысяча рублей в год. Жить
в деревне не то, что в городе, одежда, например, в деревне нужна не такая,
как в городе...
Далее мы заговорили о службе. Я рассказал, что хотел уехать служить
в Одесский округ, но не удалось. Он мне отвечал, что молодому человеку
вредно начинать со службы.
— Как же быгь,— возразил я ,— ведь чтобы делать что-нибудь вне
службы, надо иметь в себе много сути...
— Вы говорите о службе, точно о молотилке, которая, что ни попади,
все сотрет — и зерно, и, извините, г... Вы слишком скромны!
Сказать по правде, говоря про суть, я разумел адвокатов, докторов,
которые и без службы благодаря, как мне казалось, талантам и знанию
зарабатывают много денег; сказал спроста, а он, видимо, понял посвоему.
Я — равнодушный, я, когда все другие поступили куда-нибудь на
службу, оставшийся не у дел, вдруг говорю, что надо много иметь сути,
чтобы заниматься чем-нибудь, помимо службы! Выходило, что служба —
это деятельность, на которую годен, пожалуй, и отброс (с чем я доселе
согласен)*— воображаю, как повысило это мои фонды!
— Так вы согласны ехать к нам,— продолжал Л . Н .,— но что ваши
родные? У вас есть матушка?
— Мать, как только услышала, что мне выходит дело, прямо сказала:
ступай...
— Да, женщины всегда так говорят... Итак, мы с вами покончили,
и я очень рад. Вы у нас заступите ,место т -г КеГГа 5. Прекрасный человек,—
прибавил он, взглянув на своего шурина Берса, которому т -г
N611, очевидно, был известен,— уехал теперь во Францию.
После я узнал, что моему предместнику была фамилия не а какая-то
другая, что, замешанный в смуте после франко-прусской войны
(он был коммунар), он бежал под ложным именем в Россию и что вернулся
он во Францию, потому что в 1880 г. вышла амнистия. В 1885 г. он был уже
в Тунисе, кажется, издавал там газету. Я видел даже присланную им его
фотографию. Ученый багаж его был, кажется, невелик, но память по себе
он оставил неплохую; его, видимо, любили, а Сергей называл живым и
остроумным.
— Я на все ваши условия согласен, Лев Николаевич, но согласны ли
будете вы на мои, граф? — спросил и я в свою очередь.
Он спросил, на какие. Я сказал, что мне надо две недели сроку, чтобы
съездить на юг, что к 13 сентября буду у них в имении. Время тогда было
тревожное; на юге тревожно было в особенности, и я, сам того не зная,
заинтересовал графа еще более. Он было спросил, зачем, но я не сказал,
потому что и ехал-то просто так, чтобы взглянуть на Крым. Предоставлялось
место в 1000 рублей, и сделать это было возможно.
Граф согласился, сказал только, чтобы я телеграфировал с дороги,
когда выслать за мной лошадей, и своим угловатым малоразборчивым почерком
на каком-то подвернувшемся клочке написал адрес: Московско-
Курской дороги станция Козловка-Засека, и я ушел.
С графом я говорил просто и смело, но на улице на меня нашло невольное
раздумье. К ак я буду жить у Толстых? Как буду дышать, есть, пить,