Том 69 Книга 2. Лев Толстой.

ВОСПОМ ИНАНИЯ Т. Л . СУ ХОТИНОЙ-ТОЛСТОЙ 271
редко удавалось провести одному эти утренние часы. Люди, нуждавшиеся
в его материальной или духовной помощи, подкарауливали его у дома
или на дороге, ожидая его прихода: бедняки и странники, нищие, собирающие
милостыню, крестьяне, приходившие с просьбой или с каким-либо
вопросом; люди стекались со всех концов света, чтобы поделиться с ним
своими тревогами и попросить совета, не считая тех, которые сами
являлись с советами. Три почтовых отделения выдавали ежедневно
книги., письма, журналы и газеты: они поступали из всех углов мира.
Он старался по мере сил удовлетворить своих посетителей и корреспондентов.
Затем он принимался за свой писательский труд. Нужно ли
говорить это? Он писал теперь не для славы и еще менее для денег. Он
писал, потому что считал своим долгом помочь людям понять Истину, которая
ему была открыта и которая должна была принести людям счастье.
И работа эта служила для него источником радости. В письме, адресованном
одному молодому человеку в 1899 г., мы читаем: «Вы угадали, что
мне радостно узнать о том, что у меня есть друзья на Дальнем Востоке.
Главное же то, что писания мои, доставившие мне так много счастья^
доставляют такое же и другим, хотя и редким людям» 83.
Вечера он проводил с семьей и посетителями. Перед сном он заканчивал
свою корреспонденцию и дневник.
Но мысль о перемене образа жизни не покидала его. Его друзья, да и
не только друзья, полагали, что ему следует порвать с семьей, чтобы начать
жить согласно своим убеждениям. Среди его посетителей были люди,
которые составили себе на основании прочитанного представление о том,
как живет Толстой. И когда они видели в доме слуг в белых перчатках,
раскладывавших серебро и подававших кушанья, видели как играют в
теннис,— они не скрывали своего разочарования и огорчения. Не зная
всего того, с чем Толстой сообразовал свое поведение, они теряли веру
в своего учителя.
Многие письменно выражали ему свое разочарование и упрекали
его за непоследовательность, как они это называли. Это причиняло ему
страдания. Но он считал истинными друзьями тех, кто писал ему в таком
духе, и в своих ответах осуждал себя еще строже, чем это делали его корреспонденты.
Он всем говорил, что если бы увидел человека, живущего, как
он, и проповедующего то, что он проповедует,— он назвал бы его фарисеем.
Подобные суждения о нем заставляли его глубже всматриваться
в свою жизнь. Он не переставал спрашивать себя: «...хорошо ли я делаю,
что молчу? < ...) не лучше ли было мне уйти, скрыться?»
И ответ был таков: «Не делаю это преимущественно потому, что это1
для себя, для того, чтобы избавиться от отравленной со всех сторон жизни.
А я верю, что это-то перенесение этой жизни и нужно мне» 84.
Другу, настаивавшему на этом, он отвечает: «Одно могу сказать, что'
причины, удерживающие меня от той перемены жизни, которую вы мне
советуете, и отсутствие которой составляет для меня мучение, что причины,
препятствующие этой перемене, вытекают из тех самых основ любви,
во имя которых эта перемена желательна и вам и мне. Весьма вероятно^
что я не знаю, не умею или просто во мне есть те дурные свойства, которые
мешают мне исполнить то, что вы советуете мне. Но что же делать?
Со всем усилием моего ума и сердца я не могу найти этого способа и буду
только благодарен тому, кто мне укажет его. И это я говорю совсем
не с иронией, а совершенно искренне» 81.
И вот другой ответ на тот же вопрос:
Ясная Поляна, 17 февраля