Том 69 Книга 2. Лев Толстой.

468 О «Ю БИЛЕЙНОМ » с о б р а н и и с о ч и н е н и й толстого
■Опираясь на публикуемые данные, можно составить конкретную
картину исторических чтений Толстого» (т. 17, с. 673). Детальное
изучение редактором подготовительной работы Толстого придает его
комментариям большую ценность. К сожалению, нет в томе списков использованных
Толстым исторических сочинений в работе над «Декабристами»
и над романом из времен Петра; они называются только в статьях
об истории писания по мере анализа работы Толстого. Библиография исторических
источников сама по себе представляет интерес.
Большое место отведено работе Толстого над историческими материалами
в комментарии к «Хаджи-Мурату» (т. 35; ред. А. П. Сергеенко),
к которому приложен список использованных Толстым источников.
Такой же список заканчивает комментарий (Э. Е. Зайденшнур) к роману
«Война и мир».
Написание небольшого произведения из времен польского восстания
1831 г. «За что?» также потребовало изучения исторических первоисточников.
«Надо прочесть много книг, чтобы написать пять строк, разбросанных
по всему рассказу»,— говорил Толстой в дни работы над этим рассказом.
Редакторы полно осветили вопрос, отметив, кстати, такую важную
подробность: Толстой просил выслать ему среди других книг «историю
польского восстания 1831 года, написанную с польской точки зрения»
{т. 42, с. 627).
Когда Толстой приступил к писанию «Посмертных записок старца
Федора Кузмича», он занялся чтением исторических трудов об императоре
Александре I и мемуаров той эпохи. Читал он их «с отметками», т. е.
внимательно изучая. В комментарии Юбилейного издания все это освещено.
Можно добавить один факт, лишний раз свидетельствующий о том,
что ни одной не документированной подробности Толстой не вносил в
свой текст. В «Посмертных записках» Толстой упоминает отталкивающий
«дурной запах», который всегда стоял около императрицы Екатерины
(т. 36, с. 70). Этой подробности Толстой, разумеется, не мог почерпнуть
из печатных источников, но и не придумал ее. В распоряжении Толстого
находился скопированный рукой В. В. Стасова документ с описанием интимных
подробностей жизни Екатерины, в котором упоминается этот запах
(рукопись В. В. Стасова.— АТ).
Последнее замечание — об «Отце Сергии» (т. 31). В этом произведении
выведены Николай I и петербургская знать 1840-х годов. Однако редактор
отказался почему-то от исторического комментария и разработал
его только, пользуясь выражением самого Толстого, в плане «психологических
стадий», которые проходит герой произведения. Читателю остается
неизвестным, опираясь на какие источники, создавал Толстой характеры
официального и светского Петербурга той эпохи, откуда он почерпнул
подробности внешнего портрета Николая I. Заметим попутно, что,
ссылаясь на дневниковую запись Толстого, в которой упомянут Урусов
без инициалов, редактор называет прототипом отца Сергия тульского знакомого
Толстых Леонида Дмитриевича Урусова. Это мало вероятно. По
всей очевидности, в дневниковой записи имеется в виду другой Урусов,
Сергей Семенович, близкий знакомый Толстого с севастопольских времен.
Душевный склад С. С. Урусова мог припомниться писателю во время работы
над этой повестью (см. И. Линдер. Л. Толстой и шахматы. М.,
1960, стр. 83—84).
Сюжеты некоторых художественных произведений Толстого подсказаны
сочинениями других авторов или фольклорными источниками. Это
народные рассказы, драматическая обработка легенды об Аггее, «Ассирийский
царь Ассархадон», «Карма», «Это ты», «За что?», «Большая Медведица»
и др. Хотя сохранившиеся документы не всегда содержат указания на
источники, редакторами Юбилейного издания эти источники установле­