Том 69 Книга 2. Лев Толстой.

И З Д Н Е В Н И К А М. С. С У Х О ТИ Н А 213
очень задела 157. И к чему тогда тратить столько денег на такую огромную
армию, если эта армия не способна воевать!»
6 апреля. Чертков наполняет собой все либеральные газеты. С легкой
руки С. А., написавшей бестактное и фактически неверное письмо в газеты,
где она доказывает, что Чертков всех любит и что его высылают по
глупости, корреспонденты разных газет интервьюируют Черткова и с его
слов продолжают писать такой же вздор. Оказывается, Чертков уничтожил
какие-то революционные гнезда вокруг себя, и правительство должно
было бы не выселять, а благодарить Черткова. Никакой пропаганды
он не вел и книг запрещенных никому не высылал. Хирьяков в «Нашей
жизни» от 2 апреля дошел до такой степени вранья, что пишет:
«Из личных разговоров с Чертковым мы можем сообщить следующие
подробности. Устроиться в другом месте с семьей ему нельзя, так как
последние деньги (в!с!) ушли на покупку земли и на устройство дома
и хозяйства»158.
Л. Н. на все эти статьи морщится и с неудовольствием заметил:
«К чему лгать? Надо правду писать. Что делал Чертков, то делал. Стыдиться
за него нечего» < ...)
23 апреля. < ...) Нашел Л. Н. в очень хорошем виде. Особенно умственно
он очень свеж. Читал мне большие письма, которые он написал
по поводу воспитания, интеллигенции, права 159. Хорошо, сильно и ясно
написано. Видна прежняя мастерская манера опровергать и убеждать
противника
26 апреля. Ездил со Л . Н . к Чертковым. По дороге заехали к одной
бабе, у которой умер ночью неизвестный странник. Покойный лежал на
полу, на соломе, лицо было прикрыто какой-то тряпкой, Л. Н. приказал
открыть лицо и долго вглядывался в него. Лицо было благообразное,
покойное. Тут же сидело несколько мужиков. Л. Н. обратился к одному
из них:
— Ты кто такой?
— Староста, ваше сиятельство.
— Как же тебя зовут?
— Тимофей Аниканов.
— Ах, да, д а,— произнес Л. Н. и вышел в сени. За ним последовала
хозяйка.
— Какой же это Аниканов?— спросил Л . Н.
— Да Тимофей, сын Аксиньи, ваше сиятельство.
— Ах, да, да,— задумчиво произнес Л. Н.
Мы сели в пролетку.
— Да ведь у вас был другой староста, Ш укаев,— произнес Л. Н .,
обращаясь к кучеру Ивану.
— Отставили, ваше сиятельство.
— За что же отставили?
— Очень слабо стал себя вести, ваше сиятельство. Пил у ж очень.
— А этот не пьет?
— Тоже пьет, ваше сиятельство.
Я все время наблюдал за Л. Н. и никакого смущения в нем не заметил.
Дело в том, что этот Тимофей — незаконный сын Л . Н ., поразительнона
него похожий, только более рослый и красивый. Тимофей — прекрасный
кучер, живший по очереди у своих трех законных братьев, но нигде но
уживавшийся из-за пристрастия к водке. Забыл ли Л. Н. свою страстную
любовь к бабе Аксинье, о которой он так откровенно упоминает
в своих старых дневниках, или же он счел нужным показать свое полноеравнодушие
к своему прошлому, решить не берусь.
У нас во время прогулки произошло несчастье. Когда мы подъезжали
к Чертковым, при въезде в ворота Сашиной усадьбы пролетка застряла