Теория катастрофы - Логика от Змея Горыныча

— Вы как-то странно изменились за лето… Что случилось? — не смогла сдержатьлюбопытства Дзинтара.— Мы с Джерри теперь больше, чем друзья! Гораздо больше! — смело сказала Никки. —Он теперь мой Лев, а я — его Леопард. Я влюблена в него больше, чем в шоколад.Джерри заалел и сказал смущённо:— Никки, это не принято — так откровенно хвастаться личными делами.— Почему? — рассмеялась Никки. — Люди, вы странные! Хвастаться одеждой имашинами — можно, а своим Львом — нет? Ну-ка, немедленно похвастайся мной!Джерри глубоко вздохнул и смущённо улыбнулся.— Не могу. Это глубоко внутри и не выворачивается наружу.Никки не была привередлива:— Молодец! Всё равно хорошо сказал… — И она, улыбаясь, снова поерошила длинныекаштановые волосы Джерри.— Сил нет смотреть на вас, влюблённых идиотов… — проворчала размягчённо Дзинтара.А Хао действительно опустил глаза и стал похож на задумчивого Будду.Джерри с Никки не были бы так безмятежно поглощены друг другом, если бы знали, что вэто же самое утреннее время проходили два совещания — на соседней планете и в ближайшемгороде.Одна встреча посвящалась Джерри, на другой обсуждалась судьба Никки.В четырёхстах тысячах километрах от Колледжа, в просторной комнате с низким потолкоми без окон, вокруг круглого стола сидели трое мужчин. Внешне все они были как на подбор:среднего возраста, с невыразительными лицами, в неброских костюмах. Лишь голоса обладалииндивидуальностью: один человек был пискляв, второй говорил баритоном, а третий хрипел ипокашливал.Хриплый сказал:— С сегодняшнего дня я возглавляю операцию «Наследник» и хочу, чтобы до «Беседы» мызадействовали «Сирену».— Чёрт побери, ты уже третий раз это говоришь, — пробурчал баритон.— Мы знаем, чего ты хочешь, — перебил писклявый. — Но пока «Профессор» не войдёт вактивную фазу, мы не сможем спланировать следующие шаги.— Ждать недолго, — сказал кашляющий. — «Профессор» активизируется уже сегодня.— Не верю я в этого профессора, — пробормотал баритон, — в нём обаяния ни на грош. Отнего воняет…Другая встреча проходила в светлой роскошной комнате всего в пятистах километрах откафе, где сидели четверо наших друзей. В огромное окно заглядывали солнце и вершиныгородских небоскрёбов.Делового стола в комнате не было. Просто стеклянная сверкающая пластина с паройбокалов на ней непонятным образом висела между мягкими креслами.В одном из этих кресел сидел красивый высокий человек и повелительным тоном говорилсобеседнику:— Сейчас она практически безопасна. Прикормите её немного, приручите — и достаточно.И так слишком много шума вокруг этой Маугли.Второй человек слушал молча. Откуда-то сквозило ледяной очевидностью, что онбезоговорочно предан говорящему. Ему было всё равно, что делать — приручить указаннуюзверюшку или оторвать ей голову. Он выполнит всё, что прикажет прикормивший еговсесильный хозяин.