Теория катастрофы - Логика от Змея Горыныча

Раздался стук в дверь — за Никки зашла королева Анна и позвала гулять в парк.— Ты ловкая и грациозная девочка! — одобрительно сказала королева Шихина. — Тыпоразила сегодня многих молодых людей!— Вы имеете в виду — поразила стрелой в лоб?— Что-то вроде этого! — засмеялась Анна.Личная часть дворца Шихиных располагалась под стеклянным небом, непрозрачным привзгляде сверху и прозрачно-синим изнутри. Вся остальная часть замка-небоскрёба высилась надкуполом и была занята деловыми офисами.Вокруг замка раскинулся огромный парк или даже лес — с сопками и горными распадками,речками и озёрами. Никки с Анной сели в открытый гольф-автомобильчик и поехали на леснуюэкскурсию, весело болтая о всякой всячине.— Я училась в университете как художник-пейзажист, но у меня… не получалось передатьс красками очарование природного ландшафта. И вот я, неудачливый живописец, стала ездитьпо миру, смотреть на удивительные картины, сотворённые природой, и думать — в чём секретих очарования? Почему, когда я вижу уральскую еловую долину с шумной прозрачной речкой,средиземноморскую голубую бухту или крымскую белую яйлу в зарослях сосны иможжевельника, у меня захватывает дух от восторга? Какое послание, важное для человека,вложено в каждый пейзаж? Как природа ухитряется достигать эффекта такого эмоциональноговоздействия — большего, чем картины самых талантливых художников?— Космические пейзажи тоже впечатляют, — задумчиво сказала Никки. — Когда на моёмастероиде всходило солнце и скалы отбрасывали длинные тени, а над горизонтом плыли двеполных луны, то мне казалось, что я слышу музыку — мрачную, но величественную.Анна кивнула:— Есть незамысловатая теория, что пейзажи резонируют с внутренними древнимиожиданиями человека: речка приятна из-за рыбы, лес — из-за зверя, горы — из-за пещер, вкоторых можно укрыться… Но удовольствие от космических пейзажей опровергает этуконцепцию — в космосе нет ничего, что бы могло понравиться нашей первобытной,полуголодной сущности. Поэтому эмоциональная эстетика пейзажа всё ещё загадочна.Я видела в Париже человека, рисующего цветным песком многометровую картину на полуконцертного холла. Рисунок был пёстрый и сложный: по краям — греческий орнамент, всередине — стилизованная птица пустыни Наска. Вечное искусство, живущее до первого порываветра. И я подумала — а что, если творить не красками и песком, а скалами и деревьями?Создавать крупные ландшафты, которые будут сравнимы с природными по воздействию начеловека и станут практически вечными произведениями искусства.Никки согласилась:— Особенно на Луне. Здесь даже человеческие следы на песке сохраняются миллионылет — дольше египетских земных пирамид.Узкая дорога вилась среди крупных скал, выбегала на неожиданные поляны, вбродпересекала разлившиеся ручьи — Никки не успевала ахать от восторга.Они остановились на перевале. Открылся вид на круглую уютную долину, заросшуюсмешанным лесом. Анна объяснила:— Лес подобран так, чтобы весенние почки — красные, салатные и жёлтые — вместе сбелыми и розовыми цветами догвудов и вишен превращали серый зимний лес в разноцветный —ещё до появления зелёной листвы.Тридцатиметровый водопад, падающий в круглое озеро, поразил Никки. Они с Аннойостановились на берегу и увидели сочную радугу в водяной пыли, поднятую медленно падающейлитой струёй. Какие-то рыбки, сверкая чешуёй, успевали носиться в летящем хрустале.