Теория катастрофы - Логика от Змея Горыныча

женщин.Как долго она сможет продолжать жить двумя жизнями? — безответно спросила себяНикки, в очередной раз сонно клюнув носом на занятии по литературе. Жаль, Джерри не былорядом, чтобы потолкаться локтями.Профессор Гуслик призвала аудиторию к вниманию:— Сегодня работаем литературными критиками. Обсудим: почему так популярна сага оГарри Поттере? Даже наш Колледж был создан первыми лунными поселенцами по образцуволшебной школы Хогвартс.Ванда-Сова сказала:— Гарри Поттер — это Золушка. Литературный сюжет номер один по популярности.— Правильно! — согласилась профессор. — Замарашка стала принцессой; бедный сиротаоказался знаменитым волшебником. Золушечьи истории сладко ложатся на сердце читателя ивызывают максимум сопереживания.— Там много страшных врагов, — радостно крикнула Мелисса-Дракон, — таких, как…Никки окончательно задремала, спрятавшись за спиной здоровенного Дракона. Сквозь сондо неё доносился пунктир малопонятных реплик студентов:— Логические связки смело подвешиваются в неизвестности: читатель так и не узнает, какДамблдор вызволил Амбридж от кентавров…— Гарри такой одинокий… А Гермиона — дура!Никки слегка очнулась лишь на голос профессора:— Самый яркий отклик находит несправедливость по отношению к главному герою, скоторым читатель себя отождествляет. Писатель совмещает трудносовместимое, совершаяциклы между славой героя и общим несправедливым к нему отношением. Пожалуй, этонаиболее сложная сюжетная проблема автора.— Главная проблема Роулинг, — внезапно сказала принцесса Дзинтара, которая радилитературы частенько прогуливала биолекции, — в том, что в её мире существуетнепреодолимая пропасть между маглами и магами. Даже талантливая волшебница Гермиона,выходец из маглов, таинственным, но заметным образом отличима от чистокровного,потомственного волшебника. Думаю, что кастовый или генетический фатализм — слишкомзаконопослушная концепция для подростковой книги. Возможно, это не сюжетная, а личнаяпроблема писательницы.Никки снова задремала. Лишь минут через двадцать, отдохнув, она сумела вернуться влитературное пространство. Но дискуссия уже горела вокруг массовой культуры — бой шёлмежду её противниками и сторонниками. Первые указывали на примитивизм масс-культуры,вторые — на её очевидную популярность.Профессор в роли судьи пыталась держаться золотой середины.Дзинтара возглавляла лагерь противников масс-культуры, а вот среди сторонников умноголидера не было — и поневоле профессору пришлось противостоять Дзинтаре, хотя и вопрекисердцу.Принцесса говорила:— Примитивизм массовых книг и фильмов опасен — эрзац-культура оглупляет человека,пожирает его время, заполняет его жизнь суррогатом действительности. Лев Толстой писал, чтокнигопечатание стало самым мощным орудием распространения невежества.Профессор вздохнула:— С масс-культурой всё не так просто, дорогие мои, она создаётся не злой волейменьшинства, а по горячему желанию большинства… — и сказала в пространство:— Вольдемар, пожалуйста! Протоснеж Добин-Го «Счастье».