Теория катастрофы - Логика от Змея Горыныча

Но когда Вольдемар написал на зеркале в её ванной комнате: «Дурак и входит, и выходит, исадится, и встаёт с места, и молчит, и двигается иначе, нежели умный человек.Лабрюйер», — девушка решила, что даже самые умные компьютеры пока не приобрели чувствомеры и такта. Она не стала высказывать эту мысль своему союзнику. Может, обиду компьютерыуже научились испытывать?Рассказ о том, как я стала Хомо СапиенсТеперь на занятиях по литературе студенты читали вслух свои творения.Профессор не стеснялась в оценках, и многие остались обиженными.От монотонного чтения стали дохнуть посыльные кибермухи, а от творения Бима-Оленядаже замкнуло крупную робосову, на свою голову залетевшую в аудиторию. Дослушав рассказБима про мальчика-телепата, который читал мысли нехороших людей и предотвращалпреступления, анонимно звоня в полицию, профессор подняла с пола парализованную сову,сделала жест «храни-меня-Гутенберг», отгоняющий злых духов литературы, и мрачно сказала:— Творческий кризис — это хорошо. Необходимая часть писательской эволюции.Алина-Сова написала сказку про мальчика и девочку, нашедших сундук, полный волшебныхпалочек, и раздавших их детям.Профессор жёлчно откомментировала:— Сказки — это арифметика жизни, с ними дети учатся решать самые простые и важныеуравнения социумных отношений. Но с возрастом должно прийти понимание алгебраичностиреальной жизни с обилием неизвестных. Ассоль грезила об алых парусах, и капитан Грей сталискать не волшебную палочку, а торговца полотном.На повесть Тины-Дракона о любовном треугольнике профессор криво улыбнулась:— Навсегда актуальная тема. Все мы предаём и предаваемы, поэтому с болезненныминтересом относимся к предательству других. Романтические истории обычно повествуют омучениях любящих сердец, которые никак не могут соединиться. Главная сюжетная проблема —найти убедительную причину, мешающую слиянию сердец. Во времена кровной борьбывраждующих кланов Шекспир легко разделял влюблённых. А сейчас? Смотришь наголливудские сценарии: соединения сердец не происходило, так как герой потерял записочку сномером т-фона и весь фильм её искал. Тьфу!Гордый Борм написал научно-фантастический рассказ о борьбе космических империй.Профессор фыркнула:— Как подобная труха удостоилась гордого имени «научный»? За что такая невыносимаяобида науке? В вашем рассказе нет ни малейшей пищи для ума.— Литература — для души, учебники — для ума. Сахарьян, — вылез Вольдемар с цитатой.Гуслик хмыкнула в ответ:— Если автор не способен написать книгу «и для души, и для ума», то не нужно возводитьприскорбное бессилие в творческий принцип. И ещё: фантастический сюжет должен хотя быоглядываться на физические законы. По настоящей Венере ползать в разорванном скафандренельзя! А книжные герои по ней всё ползут и ползут…— Если в художественных книгах физике начнут учить, то с тоски помрёшь! — заявилмаркиз Гейлорд. — Я люблю читать о космических сражениях!— Читайте, — мирно сказала профессор. — Но оставьте право другим иметь книги синтеллектуальным зарядом. И не валите их в общий котёл, где уже плавает жидкая чешуягалактических войн.Никки сдала профессору следующее коротенькое сочинение: