Теория катастрофы - Логика от Змея Горыныча

Все знали, что профессор Джоан Гуслик — «синий чулок». Правда, никто толком непонимал, что это значит. Профессор всегда ходила в одном и том же фантастическом нецветномбалахоне почти до колен. Ансамбль небогато дополнялся широкими брюками на манерпароходных труб, которые научились сгибаться. О бесцветной хламиде Гуслик ходили легенды игорели споры. Что это — монашеская ряса ордена литературных дев? чрезмерно вытянувшийсясвитер? плащ мушкетёра?Возможно, профессор литературы была симпатичной, но этого никто не понимал. Если обэтом не знает сама владелица лица, то как смогут догадаться окружающие? Косметикой ипрочими женскими искусствами и ухищрениями профессор не пользовалась. Её светлые волосыпарикмахер Колледжа подстригал всегда в одном стиле: прямой отпил на уровне шеи.Впрочем, добродушный стилист и модельер Луиза без колебания убила бы на месте всякого,кто назвал бы эту гадость стилем. Она уже тысячу лет боролась за возможность сделать ДжоанГуслик любую внятную причёску, а не этот «кувшинный горлорез». Но — всякий разпроигрывала с разгромным счётом. В день визита профессора Гуслик в парикмахерскую тудазаглядывать уже не стоило: нервная Луиза пила рюмками синтовалерьянку и не смогла бы ровноподстричь даже газонную лужайку, не перерезав ножницами горло сотне земляных червяков.Зато профессор была литературной мировой знаменитостью.— Она — гений! — серьёзно сказала принцесса Дзинтара, сидя рядом с Никки в ожиданиипервой лекции по литературе для гуманитариев. Принцесса ради лекции Гуслик сбежала сбиологии, но Джерри с Хао, конечно, остались на своей математике.Джоан Гуслик любила литературу, жила в ней и понимала её гораздо лучше, чем реальнуюжизнь.Профессор была категорическим сторонником умных книг, но отмечала:— Что мы привыкли считать «интеллектуальной прозой»? Когда текст написан автором сбагажом литературно-историко-философских ассоциаций на порядок выше читательскогозапаса, то средний человек не понимает и половины написанного и делает почтительныйвывод — «интеллектуальная проза». Вспоминаю могучий мыслепоток Джойса: «Вот символирландского искусства. Треснувшее зеркало служанки». Но богатство ассоциаций — неединственное измерение интеллекта. Увы — редко встретишь книгу с другой могучейинтеллектуальной компонентой — логической, рациональной.— Логические рассуждения требуют чётко определённых терминов, минимальных посмысловой расплывчатости, — сказала Дзинтара. — А литература традиционно строится наакварельности слов и понятий.Профессор одобрительно кивнула Дзинтаре.— А что такое ассоциация? — спросил кто-то.Гуслик задумалась на секунду.— Как-то на лекции профессор Эксмин употребил выражение: толпа двуногих без перьев.Почему он так сказал?Глаза профессора замерцали, а голос потеплел.Буфф-Олень поднял руку.— Он рассказывал о пингвинах, поэтому сравнил людей с двуногими птицами.— Правильно, но это не всё…Никки сказала:— Он намекнул на определение Платона: человек — это двуногое существо без перьев.— Отлично! — обрадованно похвалила Никки профессор. — И что вы почувствовали,вспомнив платоновское определение?— Ну… мне было приятно, что я поняла эту ассоциацию, значит, и я, и он — оба читали