pdf + ????? - ??????? ??????????

беглецы прятались в лесах и пещерах и даже в болотах близ
Мантуи, перенося всевозможные лишения, в том числе и голод.
Впрочем, дадим опять слово аббату Одилону: «В ночь же
своего вызволения из темницы она попала в какое-то поросшее
тростником болото, где терпеливо скрывалась дни и ночи
без еды и питья, взывая к Богу о помощи. В такой опасности
она пребывала, когда вдруг появился некий рыбак с нимбом,
везший в челне рыбу. Увидев их, спросил, кто такие и что там
делают. Они дали ему ответ, довольно подходящий сообразно
бедственным обстоятельствам: «Разве не видишь, что скитаемся
здесь, по людскому умыслу брошенные на произвол
судьбы, но что еще хуже, подвергаемся опасностям в пустынных
местах и голодаем. Если можешь, дай нам хоть немного
еды, если же нет, утешь хотя бы словом». Тронутый состраданием
к ним, как и сам Христос (коим и был послан) некогда
сжалился над бедняками, претерпевавшими голод в пустыне,
он сказал им: «Ничего у нас нет для приготовления пищи,
кроме рыбы и воды». Был у него с собой огонь, как обычно у
тех, кто пробавляется рыбной ловлей. И был разожжен огонь,
приготовлена рыба, и королева отведала блюдо, кое подавали
ей рыбак со служанкой».
В погоню за беглецами пустился во главе отряда сам Беренгар,
и лишь чудом Адельгейд удалось уйти. Спустя несколько
дней она была в безопасности, укрывшись за стенами города
Реджо, а затем в неприступной крепости Каносса.
Между тем сторонники Адельгейд (а по некоторым сведениям
и она сама лично) обратились за помощью к Оттону I. Тот
быстро сориентировался в обстановке, посчитав это хорошим
поводом для вмешательства в итальянские дела. Прийти на
выручку притесняемой вдове само по себе было благим делом,
не требовавшим дополнительного оправдания. Более того, Оттон
I, дорожа своей репутацией, просто не мог отказаться, и
его первый итальянский поход начался под лозунгом защиты
свободы и прав прекрасной молодой вдовы. Росвита Гандерсгеймская,
как и подобает поэтессе, живописно изобразила, с
- 54 -
каким чувством Оттон I отнесся к просьбе Адельгейд: он будто
бы давно уже обдумывал, как бы снискать благосклонность
этой дамы, мечтая о ней бессонными ночами. Видукинд Корвейский,
отнюдь не одобрявший итальянскую политику короля,
дал совершенно убийственную характеристику Беренгару:
«В то время, захватив власть, в Лангобардии правил Беренгар,
человек жестокий и алчный, за деньги продававший правосудие».
Судя по тому, с какой легкостью удалось Оттону I изгнать
Беренгара, хронист был прав: очевидно, Беренгар не
пользовался в Италии широкой поддержкой. Из двух претендентов
на корону Лангобардского королевства более достойным
представлялся немецкий король.
Теперь итальянская политика Оттона I вступила в новую фазу:
он решает установить свою власть в Италии. Призыв о помощи
был для него, разумеется, не более чем поводом. Решающее
значение имели иные мотивы. Для Оттона важнее
было спасти свой королевский авторитет, ущерб которому
причинил Беренгар, нарушив вассальную присягу 941 года, и
перехватить инициативу у южногерманских герцогов, совершавших
походы в Италию. Руководствуясь соображениями
большой политики, он вместе с тем следовал и примеру своих
предшественников, восточнофранкского короля и императора
Арнульфа Каринтийского, но особенно — Карла Великого,
которые указывали ему путь в Италию, дабы овладеть ее землями
и короной Итальянского королевства, а затем — в Рим за
императорской короной. Силой традиции как побудительного
мотива нельзя было пренебречь. Мы не знаем, сколь далеко
уже тогда простирались его планы, однако вполне можем
предположить, что, как и все мастера политики, каким он, несомненно
являлся, Оттон I важнейшие решения принимал
оперативно, исходя из сложившейся обстановки.
В Италию его влекла не только надежда стать императором,
но и потребность внутреннего сплочения государства. Самостоятельная
политика в Италии, которую издавна проводили
герцоги Баварии и Швабии, серьезно угрожала целостности