NATELA KHINCHIGASHVILI - Tbilisi State University

системе делало ее еще более престижной и популярной. Неофитам митраизма
весьма импонировала подчеркнутая элитарность нового вероучения.
По сути, став адептом новой религии, можно было приобщиться к римской
элите, проникнуть в высшие эшелоны власти, заручиться поддержкой
сильных мира сего, которые охотно способствовали карьерному продвижению
своих единоверцев, независимо от их социального, этнического и
даже расового происхождения.
Так, вобрав в себя многие элементы культа Диониса и других эзотерических
доктрин древнего мира (Vermaseren 1963), митраизм начал свое
триумфальное шествие по всей империи (Кюмон 2000: 58), и уже в I-II вв.
по Р. Х. стал, пожалуй, наиболее распространенной мировоззренческой
системой (Иванов 2003: 83-86; Иванов 1998: 76–83), определенно претендуя
на статус всеимперской религии. Вскоре в Римской империи не осталось
ни одной провинции, будь то на Востоке (Бонгард-Левин 2004: 145)
или на Западе, в Европе или Африке, где бы митраизм не пустил глубоких
корней.
Все это свидетельствует об актуальности митраистской религиозной
доктрины, преимущества которой, как уже отмечалось, римлянам в 66 г.
продемонстрировал (пожалуй, что с подачи своего брата и наставника
Валарша) новоиспеченный царь Великой Армении Тиридат I. Трудно
сказать, была ли эта акция «цивилизационным порывом», работой на перспективу,
или, что более вероятно, армянский царь, стремясь привлечь на
свою сторону императора и римскую политическую элиту, прежде всего,
руководствовался политическим расчетом. Как бы то ни было, митраизм
перестал быть сугубо восточной этико-религиозной системой и превратился
в универсальную экуменическую религию.
Характерно, что первые митреумы – святилища Митры, римляне построили
в Армении. Известно, что по возвращению из Рима, Тиридат, в
Арташате, Гарни, Двин-Ассаке на деньги, пожалованные Нероном, основал
святилища Митры и воздвиг в его честь алтари. Не исключено, что
такие щедрые пожертвования на строительство храмов и святилищ в честь
бога Митры, да еще в стране, считавшейся местом явления Митры и Сола
(Солнца) Непобедимого, было обусловлено, прежде всего, стремлением
новообращенного императора выказать особое уважение своему новому
богу-покровителю и армянскому царю, посвятившему императора в мисты.
Таким образом, Армения и Коммагена начинают восприниматься римлянами
как место эпифании (богоявления). В сознании римских митраистов
обе страны приобретают то же значение, что Иерусалим, Вифлием
и другие христианские святыни, для христиан более поздних эпох. В этом
контексте особое значение приобретает также договор между Нероном и
Тиридатом, который следует воспринимать как обычный международный
пакт, договор двух митраистов, хранителем которого выступает сам Митра
– хранитель клятв.
244