NATELA KHINCHIGASHVILI - Tbilisi State University

материал для построения мифа всегда черпается из реальной жизни, то
миф увековечивает и представляет отдельные черты разнообразной советской
действительности как нечто абсолютно естественное и неизбежное.
Отвечая в культуре за стабильность, миф удовлетворяет дефицит внятной
идеологии, дает образцы и формулы порядка. В чем опасность такой мифологизации?
Любой миф внедряется в социокультурную ситуацию как
буквальное восприятие мира, как способ видения мира, не поддающийся
сомнению. Мифологизация безупречного, удобного для жизни «советского»
работает с субъектом массовой культуры, который готов (зачастую,
только так и умеет) пользоваться рецептами, направленными на комфортное
существование. Что выбирается в качестве естественного для советского
мифа? Чаще всего, это понимание государства как семьи, покой которой
охраняют властные структуры, это стабильная просветительская
модель поведения, в которой внятно объясняется «что такое хорошо, а что
такое плохо», причем функции объяснения на себя берет искусство, в первую
очередь, классическое; искусство как таковое понимается с его нравственно-эстетической
стороны, т.е. от искусства ждут предельно ясных
положительных образцов, достойных подражания. Понятно, что некритическая
реставрация прошлого приводит общество к стагнации. Искусство,
которое по своей природе, выполняет не только просветительские, но и
прогностические, а также и эвристические функции, с одной стороны, может
предлагать образцы мифологизации истории, прошлого, особенностей
национального самосознания и т.п., а с другой, выбирать иную установку,
установку сомнения. И тогда государство, школа, семья перестают выступать
в качестве гаранта стабильности жизни отдельного человека (именно
отдельный человек чаще всего и становится предметом анализа художественного
текста). Реставрации подвергаются все компоненты стабильного
мира, представленного в искусстве прошлого и в коллективной/индивидуальной
памяти субъектов истории. Выясняется, что статус объективности,
применимый к событиям, суждениям и фактам, тоже нуждается в коррекции.
К примеру, одно из суждений совершенно не склонного к мифологизации
философа Мераба Мамардашвили, философа, занимавшегося
проблемами мышления, метафизики, рационализма, сегодня выглядит как
пример мифологизированного высказывания. Так, Мераб Мамардашвили
в беседе, сравнивая русского и грузина, настаивал на том, что среда определяет
поведение. Мамардашвили говорил: «На стол я стелю скатерть, а
не газету. Русские готовы есть селедку на клочке газеты. Нормальный, не
выродившийся грузин на это не способен. Внутренняя поверхность раковины
отражает образ самоуважения грузина, его чувство собственного
достоинства. Вне раковины - асфальт и улицы, общественное пространство,
гражданское пространство, которое этого не отражает» (Мамардашвили).
После фильма Левана Когуашвили «Прогульщики» слова философа
воспринимаются как чистейшее мифотворчество. Оказывается, что «газет-
261