1 (01) - Ð£Ñ Ñ‚Ð¸Ð½ÑÐºÐ¸Ð¹ государственный Ñ‚ÐµÑ Ð½Ð¸Ñ‡ÐµÑÐºÐ¸Ð¹ университет

Философский дискурсСтоль же восторженные отзывы о Гамане можно встретить у Гердера, Лафатера,Гете и других. В отличие от них, специалисты по истории философии либо вообщеничего не говорят о положительном значении философских воззренийГамана, либо существенно расходятся между собой в суждениях о нем: “разгадкавлиятельности Гамана на современников заключается в том, что он провозгласиланархию в головах Sturmer und Dranger-ов” (В. Виндельбанд), он “неспособен понеустойчивости своего существа, по крайней беспорядочности своей мысли исвоего слога оказывать прочное научное влияние” (Целлер), Куно Фишер называетГамана “решительнейшим, глубокомысленнейшим и значительнейшим умоммежду мыслителями гения (sic!), но вместе с тем и наиболее подчиненным границесвоей точки зрения”. Кант в своей характеристике Гамана как мыслителя отмечал,что в его отрывочных, часто глубоких и остроумных, но беспорядочных и нередкопристрастных работах можно встретить меткость взгляда, проницательность относительносущественного и совершенную неспособность к исследованию и изложениючастностей, неспособность “к мелочной торговле богатым содержаниемсвоего оптового склада мыслей”.Шеллинг в своих “Мюнхенских лекциях по истории философии” писал: “УГамана не было системы, он не создал ее; но тот, кто сумел бы охватить его мысликак некое целое, в котором объединены все его разнообразные и противоречивые,полные смысла и как будто бессмысленные, в высшей степени свободные ивместе с тем резко ортодоксальные суждения, мог бы сказать, что он – насколькочеловек вообще может претендовать на понимание чего-либо – достиг некоторогопонимания” [14].Исчерпывающая по анализу работа Владимира Александровича позволяет увидетьпрактически все стороны деятельности Гамана. Но мы остановимся лишь натех моментах, которые оказались, быть может, наиболее существенными для дальнейшегоразвития философии веры. В этом смысле важно отметить, что Гаман, несмотряна всю сложность для понимания и интерпретации его работ и их открытополемический характер, сумел не только определить главные проблемы, стоящиеперед философией, но и указать возможные пути их разрешения. Как уже говорилось,все они были связаны с соотношением веры и разума, восстановлением ихбылого единства, разрушенного Просвещением. Рационализм попытался создатьна месте жизненного единства свое собственное – царство логичной, повсюду связной,проницаемой и ясной для себя мысли, которая сама желала отвечать своимсобственным бытием на все вопросы, поставленные жизнью. И в этом своем стремлениимышление было вынуждено не только отказаться от чувственной сторонычеловеческой природы, но и даже отрицать самое себя в стремлении обрести своепредельное обоснование, свое онтологическое начало. Крайности этих попытокнаглядно продемонстрировали всю безжизненность такого одностороннего единства,которое Гаман по праву назвал “лживым”, поскольку оно не достигало своейцели, и “убийственным”, потому что даже свою кажущуюся цельность оно получалочерез уничтожение всей чувственной природы человека. Везде, где единствожизненного реализма казалось ему нарушенным, он выступает против разрушительнойработы чистого мышления, которое, с его точки зрения, ведет к двум такназываемым “очищениям философии” [15].42 Concept. Сентябрь 2009. № 1 (01)