А. Монастырский, Н. Панитков, И. Макаревич, Е. Елагина, С ...

РАССКАЗ А. МОНАСТЫРСКОГО
(беседа с Макаревичем)
Я с большим удовольствием услышал, что придумана вещь и что она касается меня. Я как-то
настроился после этого и стал ждать дня ее осуществления. Единственно только меня как-то
насторожило, что была просьба со стороны авторов этой вещи, чтобы я никому не говорил о ней.
У меня были какие-то предположения, подозрения, но, надо сказать, что того, что в итоге
случилось, я в своих возможностях не предполагал.
Я поехал утром, договорился встретиться в метро Курская. Я поехал в состоянии готовности и
стал ждать Машу на станции. Причем я приехал туда за 10 минут до назначенного срока. Стою,
жду, потом уже 10 часов, а Маши нет. Потом проходит еще 5 минут – ее нет. Я пока еще не
волнуюсь, жду. Потом, когда прошло 10 минут, я думаю – странно, вещь ответственная, акция
может быть связанная со временем, почему нет Маши. Тогда я уже стал оглядываться по
сторонам, смотреть на лестницу, которая идет на переход на радиальную Курскую, вдруг может
быть вещь будет здесь, что-то такое готовится на станции. Потом произошла довольно странная
встреча. Я стоял с синей польской сумкой с белым бордюрчиком, потом смотрю – рядом со мной
стоит человек с точно такой же сумкой. Я думаю, что это что-то странное. Потом минут через пять
подходит еще один человек с такой же сумкой, причем до этого я этих сумок ни у кого не видел.
Но вот именно там, когда я ждал, было три такие сумки. И они тоже очень долго стоят, ждут.
Потом через 10-15 минут они ушли. Наконец Маша появилась. По-моему, она опоздала минут на
25. Почему такое опоздание Отменили электричку. Но кончилось все благополучно, и мы с ней
поехали. По дороге обсуждали как будут, видимо, волноваться Игорь с Леной, поскольку все-таки
оказалось, что там время запланировано. Доехали до станции. Идем от станции к месту, Маша
меня ведет. Вдруг неожиданно вижу перед собой Игоря в странном одеянии. Вокруг люди тоже,
конечно, не по-московски, не чисто одеты. Но всѐ-таки праздник - 9 мая и они в костюмах. Игорь
одет совершенно непозволительно в этой ситуации, в каких-то грязных, очень широких штанах, в
сапогах в глине, растерзанный, но причем какой-то веселый, с большим подъемом, улыбающийся.
Что-то он нам сказал, то ли «где вы» или что-то в этом роде и сразу же помчался назад, побежал
от нас. Я думал, что это место находится где-то близко, но оказалось, что нет, мы шли, наверное,
минут 15. А Игорь, видимо, всѐ это время бежал. Я как раз обсуждал, что он может так бегать
потому, что он не курит. Потом мы вошли в лес, и Маша мне сказала: «Сначала я должна с тобой
кое-что сделать», она такую произнесла фразу и достала из сумки завернутый в полиэтилен
мешок, как мне тогда показалось, кусок марли или ваты, ощущение было такое, что это какой-то
влажный кусок. У меня сразу возникло такое предположение, что, видимо, это вата или марля с
каким-нибудь эфиром, кстати, она (Маша), шла передо мной, я шел следом за ней за метр, за два, я
думал, что вот она сейчас держит эту вату и, видимо, она сейчас обернется и приложит ее мне к
лицу. У меня точно было такое ощущение, без всякого смеха, причем я был готов, и у меня не
было такого ощущения, что это «мухоморство», нет, я был настолько подготовлен, что мне это
было приятно, мало ли, а что, может быть поворот такой и с этим, не обязательно это
мухоморство. И я ждал, я уже готовился, буду ли я поднимать руки, говорить что-то, нет, я буду
стоять совершенно спокойно. Да, я не сказал о дороге, по которой мы шли. Это была довольно
необычная дорога, которая уже потом, после всего действия ассоциировалась с этим действием.
Собственно, пожалуй вещь для меня началась, когда я вступил в эту аллею, тоже наподобие
какого-то туннеля. Там уже была задана тональность. Была очень хорошая погода, солнце. Вот я
иду за Машей, думаю, что сейчас последует какое-то действие с этой марлей. Однако нет. Мы
остановились, она вынула из своего свертка мотоциклетные очки, большие, и я понял, что
никакого эфира не будет, а что мне оденут эти очки. Действительно, она одела очки, я ничего не
видел через эти очки, они были покрыты черной бумагой, но сверху и снизу чуть-чуть были
оставлены щелочки, и солнечные лучи проникали сквозь эти очки, и создавалось довольно
приятное пространство, ничто не давило на глаза, не было абсолютной темноты, а было довольно
приятное ощущение от этих очков, то есть они физически не растревожили меня в неприятном
смысле. Потом я взял Машу под руку, она мне сказала, что теперь нельзя говорить, нужно
молчать, и если я услышу какие-то звуки, голоса, разговоры, чтобы я на это не реагировал, не
обращал внимания и молчал уже до конца вещи. Этот путь в очках, как мне показалось, был по