А. Монастырский, Н. Панитков, И. Макаревич, Е. Елагина, С ...

Бывают такие состояния, когда можно связать в единую картину все, что угодно,
бесконечно объяснять одно через другое и сплести такую сеть из знаков жизни. Это,
собственно, и есть шизофрения. Особенно, как я заметил, она обостряется у меня в
периоды каких-то страстей, желаний, ярких переживаний. И называется кармой. А карма,
собственно, строится именно на страстях. И вообще причина страданий по благородным
истинам буддизма – страсти. То есть в каком-то смысле шизофрения и карма – одно и то
же. Все эти связи и «счисления» - страшно раздражают, поскольку они возникают
неконтролируемо в сознании. Но приобретая литературную форму как-то все же
успокаиваются, как бы относятся в «даль».
В истории с «мальчиком на потолке» бредово-шизофренические мотивации раздражения,
конечно, очень сильны. Но есть и просто объективные факторы этого постоянного
раздражения. Почему раздражает попса Потому что я привык слушать исключительно
классическую музыку. Почему так раздражает мальчик Потому что я не хожу на работу.
Целый день валяюсь на диване или сижу за компьютером. Мальчик приходит рано из
школы и начинает прыгать и скакать прямо надо мной. Это во-первых. Во-вторых,
родители отказываются как-то повлиять на него, а напротив, заставляют заниматься
прыжками и т.п. Это вполне объективные эмоциональные основания для раздражения.
Все остальное – бред, выращенный на этой почве объективного раздражителя. Но и
литература, сюжет которой подводит к тому, чтобы прекратить работу над 9 томом.
Именно как композиционный ход по отношению к метауровню текста ПЗГ на уровне
томов.
Более того. У меня уже возникла и структура 10 тома «Поездок», который должен
состоять только из двух уже придуманных акций – с немецкими романтиками и с
Библиотекой-2007 (выкапывание 5 книг и зарывание на их месте бронзового бестиария,
современных китайских изделий, изображающих различных животных и птиц).
Причем такая структура мотивирована тоже не очень приятной 10 гексаграммой -
«Наступление». Там также одна шестерка, зажатая девятками, хотя по атмосфере эта
гексаграмма менее «зажата», чем девятая. Но лучше уж сразу перейти к 11 тому (11
гексаграмма- «Расцвет», приятная). Из литературных соображений некоей простоты
отношения к аналогиям не стоит забираться опять в болото 10 гексаграммы, а лучше
выбраться на пригорок 11-ой.
Основной материал 10 тома, как мне представилось, могут составить фоторяды В.
Захарова, наподобие тех (но связанные с этими двумя акциями), которые он делает
последнее время, составляя из них великолепные фотокниги, лишенные текстовых
структур. То есть осуществить с ним сотрудничество на уровне 10 тома ПЗГ.
На протяжении работы над 9 томом произошло еще одно, действительно ужасное
жизненное происшествие, связавшееся у меня с акциями. Летом 2004 года на даче
родителей под Наро-Фоминском я придумал акцию с валенками (Мураново-Сафарино).
Валенки для акции нашлись там же, в сарае. Акция планировалась на зиму. Ближе к осени
возникла идея акции «Стенд-газета», которую мы и осуществили в октябре. Содержание
стенд-газеты получилось довольно мрачным, хотя все материалы были взяты из моих
любимых 50-х годов, из Большой советской энциклопедии. Я почему-то вообще
воспринимаю 50-е годы как самые светлые в истории человечества, в истории кино,
архитектуры и т.д. Время после страшной войны, время опять возникших надежд,
перспектив, в Советском Союзе – освобождение от Сталина, оттепель и т.п. Однако два
особо ярких материала, взятых из 50-х годов, придавали стенд-газете мрачный колорит.
Причем такие материалы были совершенно не свойственны ни мне, ни КД. Мы всегда
избегали яркости. А тут уж совсем что-то дикое возникло: статья о мясном тресте США
«Свифт и Ко» и фрагмент о нахождении гроба из романа Г. Мартынова (правда, там речь
идет о покойнике, которого потом воскресили в этом романе, мне это показалось
интересным как проявление русского космизма в 50-х годах, когда был написан роман). И
вот эта мрачная яркость образов вскоре проявилась в ужасном событии, она оказалась