А. Монастырский, Н. Панитков, И. Макаревич, Е. Елагина, С ...

машиной времени, уносящей нас в прошлое. Музыкант нажимает клавиши деревянной
коробки, в которой мы сидим… Однако я ощущаю большее сродство с Монастырским.
Мне это более понятно.
Татьяна Грауз, поэтесса:
Если представить свое восприятие как крошечную щель, откуда скозит сквозняком мир, а
ты, громыхая, идешь-живешь-катишься и слышишь лишь какие-то обрывки фраз
застревающие-затвердевающие в твоей памяти монотонным скрежетом, почти не
меняющим свой тембр; если представить, что ты замкнут, и кожа твоя так же
непроницаема как жесть бочки, а чувства сведены к минимуму – к тому первичному в
тебе, что исключает даже память-воспоминание-рефлексию на внешнее и внутреннее; и
ты видишь лишь то, что стало привычным, слышишь ли то, что стало обыденным; однако
смысл фраз и видений не понимаешь уже, так как смысл и сложность их ускользают от
бесчисленного их повторения; но проявляется что-то иное, то, что ты еще не в состоянии
воспринять; проявляется что-то за пределами твоего замкнутого восприятия, появляетсяпроявляется
зона пустого восприятия, некая будто бы выбеленная–разреженная зона, в
которой то, что было в тебе отодвигается-отходит на другой-иной план; и ты, сам того не
желая, оказываешься уже в том, что можно назвать твоим личным инобытием; а те
несколько фрагментов, которые кажутся тебе тем, что есть жизнь - как шелуха, как мираж
отлетают-рассеиваются; и из монотонности и автоматизма ты выходишь в нечто, что не
является ни монотонностью, ни автоматизмом, а - скорее - странным и неподвластным
тебе состоянием, которое - при всей странности и мучительности предлагаемых
обстоятельствах (т.е. перформанс Монастырского) - можно назвать - как ни странно -
приближением к абсолюту.
Дмитрий Дерепа, китаист, переводчик:
В перформансе Монастырского интересный подход ко времени:
диахронически - с точки зрения 2006 года он смотрится (будучи, если я не ошибаюсь,
двадцатилетней давности) и слышится, если не "свежевыделанным" - то актуальным по
задействованным средствам: предельно живая ритмичность на протяжении двух часов
поддерживается незаметно сменяемым или местами неожиданным (при погружении в
кажущуюся статику) визуальным фоном.
Именно - "в транс" вводит периодическое "Смысл этой фразы, повторяемой ... (№№) раз,
станет понятен в конце этого... (и так далее)": сопереживание автору пронизывает в тот
момент, когда понимаешь, что фраза повторяется не в неизменном виде, а каждый раз
немного изменяясь, что говорит о живом режиме записи. Под конец повторений внимание
переключается на остальные детали.
Но едва ли не больше самой записи впечатляет последующее обсуждение, состоявшееся
после еѐ показа тогда - двадцать лет назад. Кроме любопытного разглядывания "тусовки"
тех лет и сличения с современностью, возрастает ощущение значимости самого факта
перформанса. На этом месте диахроничность как раз и закольцовывается.
Автор, создавший довольно целостный мир пространства звука и света, вырастает в
демиурга, чей мир герметичен и функционирует по схожим с реальностью законам, но
отличным от неѐ. За счѐт этого достигается ощущение "подглядывания" за чуждой
жизнью - не стороннего наблюдения, но именно вторжения (возможно, болезненного) в
жизнь искусственную.
В итоге возникает вопрос - согласится ли зритель/слушатель воспринимать это
произведение и соучаствовать в нѐм чаще, чем раз в двадцать лет, что, безусловно,
является серьѐзным интеллектуальным и физическим трудом.
Кажется, это главное :))