А. Монастырский, Н. Панитков, И. Макаревич, Е. Елагина, С ...

ИМ: Это не было чувство, что ты в преддверии какого-то испытания, состоявшего в плане акции,
что раз уж закрыли трубу, то что-то сейчас начнется
АМ: Нет. Но как, вот закрыли, и я оказался один, много прошел, от меня люди, видимо, далеко, я
совершенно один в полной темноте. Я, пожалуй, даже забыл об акции. В этот момент я забыл об
акции. Я был целиком погружен в какой-то детский неопределенный страх. Это очень точно. Я
уже был выбит из состояния рассудочности, оценочной ситуации, хотя и с самого начала ее не
было. Но теперь мое состояние углубилось внутрь самого себя. Я бы хотел отметить, что страх
был именно детского характера, какой-то приятный ностальгический страх. Он состоялся, не то,
чтобы я о нем думал, а он именно состоялся. По воспоминаниям это было очень приятное
состояние. Наконец я всѐ-таки уперся руками в поверхность. Причем я сначала не понял, что это
за поверхность, потому что она была на ощупь довольно твердая, крепкая, она чуть-чуть только
прогибалась, я не понял что это – бумага или еще что-то. Поскольку я знал, что мне нужно
выбраться из трубы, я начал пытаться ее продавливать. Удалось мне это не с первого раза. Я уже
начал довольно сильно в нее стучать и, к сожалению, не помню, прорвал ли я ее или она
отвалилась. У меня было такое ощущение, что она никак не прорывалась. Я пытался ее проткнуть
пальцами, она никак не прорывалась, может быть она отвалилась. Сначала сверху появился серп
света, потом сильнее и сильнее пошел свет, и я вышел. Помню, что когда я выходил, я не упал.
Вышел и оказался в луже, в глине и в луже. Я был растерян, почему было такое состояние – не
знаю. Я как бы метался, не то, чтобы я как-то размахивал руками, но было состояние
растерянности. Потом на пригорке, довольно далеко, метрах в ста, может быть меньше, увидел две
головы с блестящей фотоаппаратурой, кстати, не знал, кто это. Только потом, когда уже увидел
этих двух, я оглянулся в таком растерянном мятущемся состоянии и увидел рядом с собой другую
трубу. Меня это сразу очень заинтересовало. Сначала я вырвался в полной растерянности: «Что же
делать дальше». Меня несколько смутил этот момент, всѐ было нормально, но чего-то явно не
хватало. И я страшно обрадовался, когда я увидел эту трубу, прочитал надпись, что надо прорвать
бумагу и пройти, и с огромным наслаждением прямо бросился на эту бумажную преграду и стал в
нее колотиться с тем, чтобы опять продолжить вещь. Мое состояние еще не было исчерпано тем,
что произошло, мне нужно было действовать дальше.
ИМ: С теми персонажами, которых ты увидел, не было контакта
АМ: По-моему, когда я увидел эту надпись, я оглянулся и указал на нее пальцем, что иду туда, и
по-моему, мне кивнули. Это было. Но это совершенно не было внедрением в мое состояние. Я
стал колотить сначала руками, потом головой, с небольшим разбегом ударил, потому что меня
очень тянуло в эту трубу, и я завалился в эту трубу на бумагу, которая завалилась передо мной.
Там была лужа в трубе. Я сразу почувствовал, что лежу локтем на этой бумаге, бумага всѐ
погружается в воду, и сейчас я, видимо, замочусь. Но помню, что я вскочил и не замочился. Я
сделал несколько шагов вперед в трубу, кстати, не помню, был ли там свет, я опять не смотрел,
вдаль не смотрел, Я вскочил и пошел вперед по программе. И буквально в метре от себя, пройдя
метров десять, увидел Колю Паниткова в несколько раскоряченном виде, который на меня как-то
странно смотрел. Я удивился. То есть я не удивился, что там кто-то был, я удивился, что именно
он там был. Здесь был какой-то личный момент, именно то, что он там был. Но я еще всѐ
находился в каком-то заведенном состоянии. В общем, это очень хорошо, прекрасно, что я его там
встретил, я понял, что это кульминация, и что конструкция вещи на этом завершается, и
полностью с этим согласился, но мне было необходимо по какому-то эмоциональному ощущению
и желанию пройти дальше. Я не стал с ним беседовать: Как дела Что такое Мы как бы
исполняли две функции, он и я, и эти функции наши в этой самой вещи были гораздо важнее для
нас самих и для нашего ощущения, чем какая-то беседа. Мы, по-моему, друг другу сказали: «Ты
туда» А он мне сказал: «А я туда» или что-то такое. Я пошел по этой трубе, и окончательный мой
выход был полным освобождением от этой вещи с одной стороны, а с другой - ее потеря, потеря
того времени. Потому что всѐ было очень приятно, начиная с момента очков, это время было столь
приятно организовано, и этот мир был так внутренне интересен, и мне хотелось в нем быть, что
завершение было, кроме того, что это было освобождением от ситуации, оно было как бы и
утратой, постепенной утратой всего, что происходило. Потом я вышел из трубы и вернулся. На
этом все психические переживания прекратились
ИМ: Надо сказать, что выбор участников, который мы сделали, видимо, идеален. Судя по твоим
ощущениям и по реакции Коли эти роли, подсознательно намеченные, они вами были обрисованы
и завершены в процессе самого действия окончательно. Поскольку все технические накладки,
которые произошли, способствовали именно созданию нужной ситуации. Ведь Коля, как