А. Монастырский, Н. Панитков, И. Макаревич, Е. Елагина, С ...

времени, оказались снова на платформе метро, попав туда через вход со стороны
последнего вагона из центра, противоположный входу, через который мы прошли в парк
перед началом акции. Навстречу нам двигались небольшими группами последние
возвращавшиеся из парка зрители. Помню, в конце разговора Н.П. сетовал на
исчерпанность всей этой акционной проблематики и признавался, что чувствует
неловкость перед приглашенными. Я опять читал что-то из Иванова:
…но всему одна цена.
Помни это, помни это
Каплю жизни, каплю света
Донна Анна! – нет ответа,
– Анна, Анна! – тишина.
Тут у меня зазвонил мобильный телефон. Оказалось, что это звонят Алѐна Иванова и
Игорь Бурый, которые были приглашены на акцию, но опоздали более чем на полтора
часа. Я остался на платформе, чтобы поговорить с ними, а Панитков нырнул в вагон
вместе с другими отъезжающими свидетелями события. Выяснилось, что Алѐна и Игорь
не только приехали, но уже вышли из метро, и стоят наверху перед входом в парк. Я
решил подняться к ним. Они, конечно, переживали по поводу своего опоздания, но я
постарался их утешить, сказав, что, если мы пройдем вместе к месту проведения акции,
то, возможно, еще сможем увидеть инсталляцию в ее изначальном виде, – до того, как ее
разберут на части блуждающие по парку любопытные граждане. При этом мне казалось,
что шансов у нас не так уж много – парк просто кишел праздношатающимися гуляками,
порой весьма подозрительного вида. Когда я рассказал, что акция называлась ―Лунапарк‖,
и что центральный элемент инсталляции – Луна, Игорь показал мне полученный им
накануне ночью от Алексея Кононенко SMS следующего содержания:
New moon Nisan
Look to the West
Это означало, что накануне было новолуние – первая ночь лунного месяца Нисана.
Вообще, Алексей и Игорь в последнее время проявляли и проявляют какой-то
спонтанный, эстетически окрашенный интерес к астрономии – в частности, в Москве и на
даче они регулярно производят манипуляции с моделями небесных тел. Для меня же
именно Луна всегда была каким-то сакральным объектом, – к примеру, переезжая с места
на место, я всегда вожу с собой фотографию Луны, которую обычно вешаю на стену
около моего рабочего стола или над кроватью. Как-то само собой возникло решение, что,
если мы еще застанем Луну в неприкосновенности, мы должны ее похитить. Размышляя
теперь над мотивом этого, казавшегося тогда очень естественным, коллективного
решения, я прихожу к выводу, что, по крайней мере на моем ―внутреннем‖ плане, это был
еще один из примеров ―заумных‖ полумеханических перекодировок со стороны
генотекста – в данном случае, спазматическая инверсия напряженной фразы из моего
журнального текста ―Кто успел, тот и съел‖, которая, таким образом, должна была
превратиться в ―Кто НЕ успел, тот и съел‖ (или в ―Кто опоздал, тот и съел‖).
Когда инсталляция показалась в поле нашего зрения, от нее как раз отделялся один из тех
одиноких блуждающих старичков, в которых я, с подачи Паниткова, начал подозревать
тайных вуайеров-мастурбаторов. Однако, к моему удивлению, инсталляция осталась в
целости и сохранности. В ―покинутом‖ состоянии, она производила довольно
монументальное и одновременно делириозное впечатление: снег вокруг был вытоптан
множеством ног, следы наполнились водой, слились в широкие озера и каналы, из-за чего
вся композиция казалась обломком кораблекрушения, – чудом уцелевшим свидетельством
какой-то жутковато-бредовой катастрофы. Было решено, что Луну нельзя изъять просто
так, но необходимо заметить ее каким-то похожим по форме предметом – как это делают
при краже экспонатов из тщательно охраняемых музеев. Игорь скатал из снега шар,
примерно в три раза превосходивший размерами Луну вместе с подставкой. Затем
возникла пауза, поскольку было непонятно, кто конкретно осмелится подойти и забрать