А. Монастырский, Н. Панитков, И. Макаревич, Е. Елагина, С ...

«акции» в городском пространстве Москвы, напоминающие перформансы Акончи, только
значительно раньше. Например, она наворачивала из матраса, одеял и разных других
тряпок огромные тюки (практически из всего, что было у нее тряпичного в квартире),
выходила с ними на улицу – тюки были раза в два больше ее самой, останавливала
прохожих и просила их помочь пронести эти тюки столько, сколько те смогут. И так
могло продолжаться целый день, без цели, от одного прохожего к другому. Происходило
такое странное перемещение тюков по Москве.
Во время акции «Мураново-Сафарино» лично для меня контекстуальный ее кошмар
проявился в том, что над стеной леса, окружающей большое поле в Сафарино, где мы
оставили второй валенок, поднимались клубы дыма явного пожара, происходящего в это
время где-то там, за лесом. То есть наплывание того, трагического сюжета на наш, не
имеющий к нему никакого отношения, было очевидным и крайне болезненным.
Что касается чисто теоретической стороны дела, то за последнее время мне стало
очевидно, что наша деятельность в очень малой степени является искусством. Это –
эстетическая практика, в своем событийном аспекте рассчитанная на одного человека.
Каждая наша акция – это акт чтения текста. Обычно текст, книга читается человеком в
одиночестве. Причем в нашем случае все устраивается таким образом, чтобы человек
«читал» самого себя, свои возможности восприятия и интерпретации.
Искусство, особенно массовое, адресуется к своего рода юнитам. Массовое искусство – к
многомиллионным юнитам, которых оно взаимно и организует, укрепляет и руководит
ими. Например, современная молодежная культура строится по нескольким таким
юнитам. У каждого юнита свой (но одинаковый внутри юнита) стиль одежды (мода),
одинаковый сленг, образ жизни, музыка и т.д. У каждого члена таких юнитов черты
личности (способности восприятия, интерпретации, особенности и т.д.) стираются. Эти
«стертости» как раз и являются «общими местами», местами соединений членов юнитов в
сам юнит. Чем крупнее юнит, тем заметнее эти «стертости». Попса, например, состоит из
огромных сплошных «стертостей» (то, что обычно называется «пошлостью»). В
результате возникают такие пленочные орнаменты коллективного бессознательного.
Причем их генезис чисто экономический, то есть феномен массовой культуры лежит не в
поле культуры, а в поле экономики, поскольку определяется исключительно бизнесмотивами.
В то время как фольклорные эпохи структурировали личность и даже
порождали и ее, и возможность метафизического люфта. «Атмосферическое» отсутствие
метафизики, отсутствие «духа времени» - характерные черты нынешней эпохи.
Летом этого года я посмотрел в Кясму фильм Ким Ки Дука «Весна, лето, осень, зима».
Фильм, по-моему, 2003 года. В фильме меня поразило то, что в его последнем эпизоде как
бы повторяется сюжет нашей акции 1993 года «Средства ряда». У нас Лейдерман тащил
на веревке по снегу круглую плоскую розетку из гипса с дыркой посередине. В фильме
также герой тащит по снегу за веревку круглый плоский камень с дыркой посередине.
Таща розетку, Лейдерман нес в другой руке коробку с неваляшкой, которая мыслилась
нами по сюжету в качестве ученика будды Шарипутры. Герой фильма в другой руке несет
буддийскую статую. В конце акции мы ставим неваляшку на розетку как на подставку.
Герой фильма точно так же ставит статую на свой камень как на подставку. Далее у нас
происходит чтение сутры перед «Шарипутрой», стоящим на розетке. А в фильме перед
тем, как герой тащит все это дело на гору, он вырезает на помосте сутру. Но самым
странным для меня является менее явное совпадение. Уже после акции «Средства ряда» я
шизоаналитически привязал ее сюжетный мотив к акции 78 года «Третий вариант» в том
смысле, что в «Третьем варианте» у нас были «шар» (вместо головы) и «пудра»
(вылетающая из этого шара при его протыкании), то есть получается «шарипудра»,
«Шарипутра». Да и в «Средствах ряда» неваляшка в виде шара стоит на гипсе (как бы на
затвердевшей от времени – 1978 -1993 – пудре). В «Третьем варианте», когда я стоял на