А. Монастырский, Н. Панитков, И. Макаревич, Е. Елагина, С ...

То ли потому, что количество перформансов КД, в которых я участвовала, достигло
критической массы, то ли от того, что я знала, что сегодня КД исполняется 30 лет, меня
сразу охватили воспоминания. Все, что происходило на этот раз, вызывало ассоциации с
другими акциями Коллективных действий, и это состояние погруженности в прошлое не
покидало меня до конца перформанса.
Я очутилась во времени своего первого перформанса, когда я входила в (осенне-весенний
– не помню) лес рядом с (тогда еще просторным, незастроенным) Киевогорским полем.
Ясно помню: было напряженное ожидание чего-то значимого, какого-то откровения и то,
что я принадлежу к избранным, этого будущего откровения удостоившихся. Я повсюду
искала и, конечно же, находила тайные знаки сопричастности необычному. Собственно
это мое ожидание и было самым ценным событием Первого перформанса. Впоследствии
энтузиазма поубавилось, стало преобладать банальное любопытство, снобные
соображения, желание пообщаться во время акции с друзьями и знакомыми, прогуляться
по свежему воздуху, сделать пару хороших фотографий. ..
Уже на вершине холма я заметила, что Игорь Макаревич несет большой ярко-желтый
чемодан 60-70-х годов. Я явственно увидела желтую тень, падающую от этого чемодана
на снег. Меня удивило, что тень была не серой, а отчетливо желтой. То же заметила (если
не ошибаюсь) и Вера Хлебникова, шедшая за мной и посетовала, что не взяла
фотоаппарат. Это послужило мне сигналом, что пора фотографировать, и я принялась
отщелкивать кадры, стараясь найти наиболее выгодные позиции. Теперь, когда я
напечатала фотографии с этого перформанса, видно, что почти все участники имели фотоили-видео-камеры,
все лихорадочно снимали; и вот это стремление зафиксировать
событие явно перехлестывало то, что реально происходило…
Андрей попросил Колю Паниткова подвесить к дереву лист размером А-4 с какими-то
графиками и цифрами. Как он объяснил, это были расчеты, связанные с расположением
некой звезды, которые он делал в возрасте пятнадцати лет. То есть для него этот
перформанс был связан уже с совершенно далеким прошлым, тогда как я впервые
побывала на перформансе КД в 1986 году, и в моей голове постоянно прокручивались
события 20-летней давности. Например, когда стали на веревке спускать с холма желтый
чемодан, я вспомнила летний день на Киевогорском поле, железное кольцо с протянутой
сквозь него веревкой и несколько персонажей, участвовавших в том перформансе,
которые были тогда для меня значимы. Когда же Андрей сказал, чтобы все шли по
снежной целине к спущенному с холма чемодану, я вспомнила, как радостно было идти
несколько лет назад по такому же глубокому снегу к красному транспоранту растянутому
членами КД на краю Киевогорского поля.
В чемодане тарахтел и гудел магнитофон, и я вспомнила, какое удивительное ощущение
было, когда я, неожиданно легко преодолев на лыжах все лесные препятствия:
поваленные стволы, кочки и впадины, оказалась вместе со всеми на тихой поляне, где
вскоре зазвучали развешенные участниками акции радиоприемники. Эта акция, как
никакая другая, была сопричастна русскому космизму и представляется мне одной из
самых значимых.
Почему-то все время вспоминалась акция, связанная с Хайдеггером, сырой лес с
оставшимся кое-где снегом и Кети Диппвел, несшая на спине маленького Джекоба. После
этой акции у меня осталась хорошая фотография с уходящей в лес размытой дорогой с
бороздами грязи, перемежающейся отражающими небо небесно-голубыми лужами и с как
бы распятым на столбе черным силуэтом электрика. Почти во всех акциях КД
присутствовали подобные как бы случайные персонажи, которые неожиданно создавали
второй (третий-четверты-пятый) интерпретационный план. На акции «Чемодан
Альфераца» это были три конных милиционера, показавшихся из леса на великолепных
породистых лошадях и меланхолично провожавших взглядами цепочку странных людей,
выходивших из леса и рассаживавшихся по машинам. Когда мы с Мариной уже собрались
уезжать, милиционеры приблизились на своих лошадях к дороге, и мы поторопились