А. Монастырский, Н. Панитков, И. Макаревич, Е. Елагина, С ...

память приходит и проект Питера Гринуэя «Чемоданы Тульсо Лупера», в которые,
насколько я понимаю, он собирается расфасовать всю историю ХХ века, и пресловутые
чемоданы Марселя Дюшана, в которых он хранил собственный миниатюризированный
музей.
Юбилейный «чемодан», в общем-то, не противоречил ни одному из этих смыслов.
Вначале, когда Игорь Макаревич только втащил его на заснеженный пригорок, можно
было, например, предположить, что в чемодане заключен весь «багаж» КД за
тридцатилетнее путешествие «за город». Пробитые на чемодане отверстия, образующие
две окружности, напоминали карту мира (или звездного неба) – так что путешествие,
видимо, было более чем кругосветным. «Шпионская» линия заработала, когда чемодан
открыли, и в нем обнаружился магнитофон, который включили перед тем, как вновь
закрыть чемодан и спустить его с пригорка в сугробы.
Впрочем, все эти достаточно очевидные ассоциативные цепочки оказались не то
чтобы тупиковыми, но несущественными. Акция словно бы походя спутала все слишком
избитые маршруты, по которым пустилась петлять мысль. В том, что чемодан спустили с
пригорка, ну никак не получалось увидеть избавление от багажа собственной истории.
Ведь все присутствовавшие могли убедиться в том, что в чемодане не содержится ничего
сокровенного или секретного. Фонограмма, проигрывающаяся на заключенном в
чемодане магнитофоне, почти полностью повторяла реальные звуки, которые можно было
услышать на опушке лесопарка близ автомобильной дороги. Так что чемодан был даже
более пустым, чем если бы в нем не было ничего. То есть в нем не было даже «ничто» -
какой-то особой, герметичной, изолированной и отличной от окружающего пространства
пустоты.
Так же нельзя было сказать, что чемодан был отправлен в «никуда» или появился
из неоткуда. Юбилейная акция «КД», как мне кажется, соединила, но и радикальным
образом опровергла две классические схемы, по которым строились многие акции
«Коллективных действий»: ту, когда некий объект «засылается» в неизвестное участникам
пространство и ту, где объект, внезапно «обнаруживается» зрителями. В «Чемодане» обе
эти схемы объединяются – и взаимоаннигилируются. Желтый чемодан сначала вроде бы
спускают в «никуда» – в сугробы под горкой, но потом в этих же сугробах благополучно
находят. Фокус разоблачает сам себя, и никакой формальной, инсценированной
коммуникации с неизвестностью или с потусторонним как бы не происходит. Но именно
это «разоблачение» и заставляет ощутить возможность подлинного, не имитируемого при
при помощи всяческих канонических ритуалов иррационального опыта.
Так, в киотском монастыре, том самом, где расположен прославленный сад камней,
так же можно увидеть макет сада. В настоящем саду, как известно, никогда нельзя увидеть
все пятнадцать камней одновременно - считается, что это возможно только в момент
озарения. Неозаренные могут довольствоваться макетом. То есть озарение не имеет
ничего общего с удовлетворением любопытства: типа, озарюсь и увижу нечто такое, чего
так не показывают. Что именно ты увидишь во время озарения - и так известно.
Неизвестно только, каково это самое озарение.
В. Митурич-Хлебникова.
ОЖИДАЕМОЕ, ИЗВЕСТНОЕ, НЕОЖИДАННОЕ, СЛУЧИВШЕЕСЯ
Акция КД «Чемодан»
Знаю заранее: придут знакомые люди, несколько мне едва знакомых и кто-то, кого совсем
не знаю. И все куда-то поедут и там что-то произойдет. Иногда известно – что, но никогда