Том 69 Книга 1. Лев Толстой.

192 О Н Е К О Т О РЫ Х П РО БЛ ЕМ А Х И З У Ч Е Н И Я ТОЛСТОГО
Из всего этого следует, что изучать народность Толстого нельзя без
глубокого проникновения в психологию пореформенного крестьянства,
без всестороннего изучения его положения, его стремлений, его поведения
в истории русской революции. Это не значит, что анализ литературных
произведений должен быть подменен работой историка крестьянства
или крестьянского движения: речь идет об изучении того, как историческая
действительность отразилась в творчестве Толстого и, одновременно,
как она явилась фактором, определившим мировоззрение художника и его
социальную позицию. То, что Ленин шел именно таким путем, подтверждает
сопоставление его характеристики генезиса и сущности взглядов
Толстого с характеристиками крестьянства, которые содержатся в ряде
работ Ленина, посвященных роли и месту крестьянства в подготовке
буржуазно-демократической революции. Обобщенный вывод Ленина о
Толстом как о «зеркале русской революции» сложился на основе одновременного
изучения Толстого и исторических особенностей русской крестьянской
революции, т. е. той действительности, тех социальных сил,
которые определили взгляды писателя в их совокупности.
Другой важной проблемой изучения Толстого, непосредственно связанной
с общим ленинским подходом к его творчеству, является проблема
своеобразия его как художника.
Буржуазные критики не раз писали о том, что марксизм игнорирует
природу искусства и что ленинская характеристика Толстого относится к
его социальным идеям, а не к художественным произведениям. Но подобные
утверждения (которые преследуют цель дискредитации марксистского
понимания искусства) свидетельствуют или о злостном извраще •
нии ленинской постановки вопроса, или о нежелании вникнуть в содержание
его статей. На самом же деле Ленин рассматривает силу Толстого,
его значение как результат отражения великим художником существенных
сторон действительности.
Ленин постоянно подчеркивает, что открытия Толстого — это открытия
гениального художника, сумевшего отразить народное море, взволновавшееся
до самых своих глубин. Это не значит, что тем самым отрицаются
сильные стороны обличительной публицистики Толстого, например
его знаменитой статьи «Не могу молчать», сыгравшей (вопреки своей
морализующей тенденции) столь большую роль в борьбе против самодержавия
и реакции. Это не значит также, что творчество и учение Толстого
можно разрывать: речь идет о неразрывной связи идейного содержания
и эстетической ценности его творчества.
«Критика Толстого не нова,— писал Л енин.— Он не сказал ничего
такого, что не было бы до него сказано и в европейской и в русской литературе
теми, кто стоял на стороне трудящихся. Но своеобразие критики
Толстого и ее историческое значение состоят в том, что она с такой силой,
которая свойственна только гениальным художникам, выражает ломку
взглядов самых широких народных масс в России указанного периода и
именно деревенской, крестьянской России»15. Таким образом, значение
Толстого определяется двумя взаимосвязанными моментами: величием
отраженных им исторических процессов и его гениальностью художника.
Именно потому, что критицизму Толстого — это критицизм великого
реалиста, выросшего на почве живой жизни, он обладает и колоссальной
познавательной силой, и непревзойденной силой воздействия.
Так, стремясь следовать за ходом внутренней логики статей Ленина о
Толстом, мы подходим к проблеме его реализма.
Толстовский реализм в свете ленинских определений предстает как
правдивое отражение жизни, воссоздающее одну из величайших эпох
русской истории, и вместе с тем проникнутое ярко окрашенным, страстным,
индивидуально-неповторимым восприятием художника.