Том 69 Книга 1. Лев Толстой.

50 М И РО В О ЗЗР Е Н И Е ТОЛСТОГО
или на вред народа, как пушки, торпеды, одиночные тюрьмы, приборы
для акциза, телеграфы и т. п. или на предметы, которые не могут быть не
только полезны, но и приложимы для народа: электрический свет, телефоны
и все бесчисленные усовершенствования комфорта, или, наконец,
на те предметы, которыми можно развращать народ и выманивать у него
последние деньги, т. е. последний труд: таковы прежде всего — водка,
пиво, вино, опиум, табак, потом ситцы, платки и всякие безделушки»
(т. 25, с. 356). .
Если же случается,— рассуждает Толстой,— что изобретения, делаемые
на основе разделения труда, «иногда нечаянно пригодятся и народу,
как железная дорога, ситец, чугуны, косы, то это доказывает только
то, что на свете все связано и из каждой вредной деятельности может выходить
и случайная польза для тех, кому деятельность эта вредна» (т. 25>
с. 356).
Все эти утверждения кажутся парадоксальными. Частично они глубоко
ошибочны. Никто не согласится с Толстым в его утверждении, будто
ситцы и платки производятся в целях развращения народа. Но важно
здесь другое. Несмотря на все свои парадоксы, Толстой правильно определил
и указал глубокую связь, существующую в капиталистическом обществе
между формами разделения труда и всем строем этого общества,
основанного на угнетении. Толстой совершенно прав, когда утверждает,
что в условиях капитализма лучшие плоды труда и творчества остаются
недоступными народу.
Как раз имея в виду судьбу произведений самого Л ьва Толстого, Ленин
разъяснял, что до тех пор, пока существует капиталистическое общество,
произведения эти останутся, несмотря на гениальность Толстого,
неизвестными громадному большинству трудящихся. «Толстой-художник,—
писал Ленин,— известен ничтожному меньшинству даже в России.
Чтобы сделать его великие произведения действительно достоянием
всех, нужна борьба и борьба против такого общественного строя, который
осудил миллионы и десятки миллионов на темноту, забитость, каторжный
труд и нищету, нужен социалистический переворот»17.
Но правильно поняв тесную связь между формами разделения труда
в капиталистическом обществе и теми чертами его строения, которые делают
его обществом, основанным на порабощении и на угнетении трудящихся,
Толстой делает из этого открывшегося ему понимания совершенно
превратные выводы. Он ошибочно превращает связь разделения груда
с капиталистическим строем — связь, исторически возникшую и имеющую
исторически ограниченную длительность,— в существенный признак
самого разделения труда. Враждебность интересам народа, вытекающую
из капиталистических форм разделения труда и обреченную на
устранение вместе с падением капитализма, Толстой приписывает самому
разделению труда как таковому — независимо от того, в какой общественно-политической
системе это разделение осуществляется, какому общественному
классу оно служит.
Вывод этот — большая ошибка Толстого. Но как она характерна?
Она прямо вытекает из взгляда Толстого на все явления и обнаружения
капитализма, надвигавшегося на жизнь пореформенного русского общества,
в том числе — на жизнь пореформенной деревни. Толстому был глубоко
чужд исторический взгляд на действительность. «Для Толстого,—
пояснял Ленин,—