Лариса Купчинська12. Вахнянинъ Н. Археологична выстава <strong>Інститут</strong>а Ставропигійского // Дэло. —Льв въ, 1888. — Ч. 248. — С. 1–2; Ч. 249. — С. 1–2; Ч. 250. — С. 1–2; Ч. 253. — С. 1.13. Вахнянинъ Н. Археологична выстава <strong>Інститут</strong>а Ставропигійского // Дэло. —Льв въ, 1888. — Ч. 242. — С. 2; Ч. 244. — С. 1; Ч. 246. — С. 1; Ч. 247. — С. 1; Ч. 251. — С. 1.14. Свідоцтво про участь Т. Копистинського у підготуванні Археологічно-бібліографічноївиставки… — арк. 11. Оригінал.15. Шараневичъ И. Каталогъ археологическо-библіографической выставки Ставропигійскогоинститута въ Львовэ, открытой дня 10 Октобрія 1888, а имэющой быти закрытоюдня 12 Януарія 1889 по н. ст. — Львовъ, 1888. — С. 44.16. Шараневичъ И. Каталогъ археологическо-библіографической… — С. 68, 71.17. Шараневичъ И. Отчетъ изъ археологическо-библіографической выставки въ СтавропігійскомъИнститутэ, открытой 28 сентября (10 октября), закрытой 16 (28) февраля1889 // Временникъ Института Ставропигійского съ мэсяцесловомъ на годъ обыкновенный1890. — Львовъ, 1889. — С. 197.18. О портретэ бл. п. Киръ Григорія // Слово. — Новинки. — Львовъ, 1866. — Ч. 27. —С. 4.19. Отъ комисіи Народного Дома. Открытіе портрета Преосвящ. Епископа МихаилаКуземского въ народномъ Домэ // Слово. — Львовъ, 1869. — Ч. 92. — С. 1–2.20. Галерія портретовъ «Народного Дома» // Галичанинъ. — Новинки. — Львовъ,1895. — Ч. 14. — С. 2.21. Изъ ателье русского художника // Галичанинъ. — Литература и искуство. —Львовъ, 1897. — Ч. 289. — С. 3.22. Изъ ателье русского художника… — С. 323. На портрет Т. Павликова грошові пожертви українська громадськість збиралавже 1875 р. Див.: На портретъ Павликова // Слово. — Редакціи «Слова» доставленыжертвы. — Львовъ, 1875. — Ч. 1. — С. 4. 1877 р. твір входив до галереї портретів Ставропігійського<strong>Інститут</strong>у. Див.: Г-нъ Копыстынскій // Слово. — Новинки. — Львовъ, 1877.— Ч. 22. — С. 3.24. Шараневич И. Каталог археологическо-библіографической... — С. 41,42,43.25. Къ портрету Петра Могилы // Кіевская старина: Ежемэсячный историческій журналъ.— Извэстія и замэтки (историческія, этнографическія и историко-литературныя).— Кіевъ, 1882. — Т. ІІ. — С. 175.26. Къ портрету кн. Константина Острожскаго // Кіевская старина: Ежемэсячный историческійжурналъ. — Извэстія и замэтки (историческія, этнографическія и историколитературныя).— Кіевъ, 1883. — Т. VII. — С. 527–528.27. Білецький П. О. Портрет // Історія українського <strong>мистецтва</strong>: У 6 т. — Київ, 1968. —Т. 3. — С. 270.28. Къ портрету Петра Могилы… — С. 175.Андрей ПУЧКОВК ВЫЯСНЕНИЮ ПРИНЦИПАИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЙ ОБНАЖЕННОСТИСКУЛЬПТУР ДРЕВНЕГРЕЧЕСКИХ БОЖЕСТВ [1]Черными пишут богов и курносыми все эфиопы,Голубоокими их же и русыми пишут фракийцы.КсенофанПринцип, в соответствии с которым одни древнегреческие божества изображалисьскульпторами в облачении, а другие нагими, и будто бы к первымотносились изваяния богинь, а ко вторым — богов, — этот принцип нестойкийи нестройный. Во-первых, потому что в разных местностях и в разное времябогов каждый раз изображали по-разному, и специального иконографическогоканона, по-видимому, не было. Во-вторых, сами древнегреческие скульпторыбыли законодателями такой тео-иконографии и не особенно стремилисьподражать друг другу: каждый стремился «не быть конюхом». И хотяОскар Вальдгауер настаивает, что «аристократическое общество создаловесьма узкие рамки свободному художественному творчеству и наложилосвою печать на стиль эпохи» [2], едва ли труд разработки божественных образовпочил на ком-то другом, кроме художника [3]. О скульптурном каноне,как известно, может идти речь только в случае пропорционального выраженияпластики человеческого тела: мужского — «Канон» Поликлета, женского— «Афродита» Праксителя. В-третьих, хотя сохранившиеся скульптуры боговдовольно многочисленны (249 изображений с VII в. до н. э. по IV в. насчиталиА. Чубова, Г. Конькова и Л. Давыдова [4]), их именная атрибуция в пределахклассического времени (VI–IV вв. до н. э. — 61 скульптура) едва ли можетбыть признана окончательной.Древнегреческий пантеон классического времени состоит из двенадцатиимен: Зевс, Афина, Посейдон, Аполлон, Гефест, Артемида, Деметра, Арес,Гермес, Гера, Гестия. Правда, иногда вместо Ареса или Гефеста упоминалсяДионис, это несущественно. Существенно, что одетость или обнаженность визображениях этих божеств [5] не составляет непременной причастности томуили иному божеству. Скажем, Зевс всегда в хитоне, Афина всегда в пеплосе,Посейдон изображался нагим, как и Аполлон («Аполлон Сауроктон» Праксителяили «Аполлон Бельведерский» Леохара), как и Гермес («Гермес Лудовизи»• 427 •
Андрей ПучковК выяснению принципа изобразительной обнаженности…или «Гермес» Лисиппа, «Гермес с младенцем Дионисом» Праксителя). Зато«Аполлон» с фронтона храма в Вейях или «Аполлон» с западного фронтонахрама Зевса в Олимпии облачены в хитон. «Аполлонов» было много: кроме названных,Аполлон из Беотии, Аполлон Тенейский, Аполлон Птойос из Фив,«Аполлон Парнопиос» Фидия (римские копии: «Аполлон Кассельский»,«Аполлон Тибрский»), «Аполлон из Пьомбо» Канаха, «Аполлон из Помпей»,«Аполлон-кифаред» Филиска и др. Часть фигур — в драпировках, часть — безоных. Мифологическая многоликость (полифункциональность) Аполлонавполне подтверждает это множество: сперва бог плодородия, затем бог солнечногосвета — Феб, бог-целитель и прорицатель, бог мудрости, покровительискусств — Аполлон Мусагет. Скульптуры Афродиты мало чем отличны в степенинаготы или облаченности от скульптур Аполлона. «Афродита» Каллимахав хитоне, «Афродита Капитолийская» Праксителя — нагая; «Афродита изАрля» — в приспущенном до пояса хитоне, — как и «Венера Мелосская»(Лувр), соименница Афродиты в римской мифологии, как «Венера» из Капуи и«Венера» Каллипига. А вот «Венера Таврическая» (Эрмитаж) — нага совершенно.«Гера Фарнезе» и «Юнона Лудовизи» — в хитонах.Отчего же — спросится — Афина изображается всюду в хитоне, а Афродита— то так, то эдак? Почему Арес («Арес Боргезе» и «Арес Лудовизи») всегданагой, а Аполлон то одетый, то раздетый?По всему вероятию, как мы только что смогли убедиться, вопрос об одетости/раздетостискульптурных изображений древнегреческих божеств до известнойстепени досужий: но и такой вопрос должен остаться с ответом.Поскольку разнобой скульптур действительно приводит в смущение, попробуемподойти к разрешению этой странности с другой стороны: что изображалидревнегреческие скульпторы, высекая из пентелийского (или паросского)мрамора фигуры божеств?Самим материалом древнегреческих сакральных верований было общеесозерцание Космоса как природы: греческий политеизм, по замечаниюФ. В. Й. Шеллинга, возникает из синтеза абсолютности с ограничением так,что в нем не устраняются ни абсолютность, ни ограничение. Изображая греческоебожество, древний ваятель, как позднее средневековые иконописцы и иллюминуры,стремился передать абсолютную антропоморфную конечную формучерез ее материальное ограничение, сталкивая обе характеристики в пластическихрамках сюжета, конкретно выхваченного из системы верования.Каждое скульптурное изображение — малый материальный фрагмент большойэпико-мифологической картины. Аполлон Сауроктон — «убивающийящерицу» — работы Праксителя и дикий полузверский демон природы сатирМарсий, испуганно отринувший от брошенной Афиною флейты работы Миро-• 428 •на, — мраморные иллюстрации к конкретно-мифологическим сюжетам. (Вслучае Афины и Марсия — это картинка к афинскому варианту беотийскогомифа, высмеивавшая беотийцев.)Иными словами, изображая божество, древнегреческий скульптор иллюстрировалмифологический сюжет так, как он ему представлялся, объединяяпри этом абсолютность и ограниченность божества, выраженную в его человекообразности,в его одетости или его обнаженности.Если повнимательней вглядеться в сохранившиеся копии скульптур Праксителя[6], Лисиппа, Мирона, Поликлета, Агесандра, Аполлония, Апоксиомена,Полимеда Аргосского и множества иных с точки зрения нашего недоуменноговопроса, можно увидеть, что в каждом из случаев с изображением одногои того же божества мы сталкиваемся с такой художественной интерпретациеймифологического сюжета, при которой едва ли не центральной категориейоказывается выражение божественной доблести (arethe): воинственной илимилостивой. Если изображается богиня, то ее воинственность требовала одетости(Афина Воительница — идеал олимпийского божества), а милостивость— обнаженности. Если изображается божество мужеского пола, то наоборот:Аполлон Бельведерский (Музей Пио-Клементино в Ватикане), только что выстрелившийиз лука, обнажен, поскольку воинствен: стрелок всегда воинствен(ср. фр. 48 Гераклит: «луку имя жизнь, а дело его смерть» и фр. 51 со сближением«лука и лиры») [7]. Дочь Зевса и Лето Артемиду — богиню-девственницу,сестру-близнеца Аполлона, покровительницу охоты, плодородия и владычицузверей — представить обнаженной было совершенно невозможно: даже в знаменитойстатуе многогрудой Артемиды Эфесской (Национальный музей в Неаполе)богиня изображена в богатом рельефном одеянии с венцом в виде стеноберегаемого ею Эфеса (как богиня случая Тихе — покровительница Антиохии— изображена с венцом в виде городских стен Антиохии и мужеподобной аллегориейр. Оронт у ног).Мужская и женская воинственность в божествах выражалась противоположнымобразом: божество было нагим, богиня — одетой. Милостивость —наоборот: бог в облачении, богиня — нагая (или полунагая).Исключение, пожалуй, можно распознать в скульптурах одного лишь Зевса:этот «пожилой», снедаемый вполне человеческими страстями, одержимыйприступами ярости и потому часто несправедливый и воинственный бог изображалсяв богатом хитоне. На то он и верховное божество, чтобы служить исключениемдаже для скульпторов. «Зевс и Гера» на метопе храма Геры в Селинунте(Музей в Палермо) заняты совсем не божественным, но вполне человеческимделом: Зевс уже полуобнажен и нежно держит за руку разоблачающуюсяГеру. Характерно также, что сестра Зевса Гестия — тихая богиня домашнего• 429 •