Загрузить PDF-версию (2,78 Mb) - Православие и современность

Глава 17. Штурм внутри штурма
Огонь еще лизал черные остовы автомобилей, но дымовая завеса обветшала,
износилась как ткань, только не за годы, а за часы, стала полупрозрачной. Было видно, как
подтянулись, изготовились к штурму армейские подразделения. Были уже видны вечные
Калашниковы, посверкивали на солнце пуленепробиваемые шлемы. "А у нас даже
бронежилетов нет, – с горечью подумал Ларошжаклен. – Ну что за бред, почему на
армейском складе не оказалось бронежилетов? Ведь любая дрянь запасена, даже салфетки
с одеколоном".
– Сейчас попрут так, что мало не покажется, – София передернула затвор. – Дураков
ведь нет, правда? Всем ясно, кого первым делом снимать?
– Офицеров, – фыркнул какой-то мальчишка, с обожанием поедающий ее глазами.
– А я было опасаться начала, вдруг кто фишку не рубит? – Немыслимые глаза Софии
смеялись. – Без командования войско превращается в стадо.
– Мы постараемся превратить их в стадо столь ими обожаемых баранов, – мальчишка
просиял.
– Ладно, Анри, сдаю командование, хотя и останусь немножко пострелять простым
солдатом. Через час начнет потихоньку темнеть. Пора готовиться вышибать фликов из
Нотр-Дам.
Ларошжаклен молча кивнул, прежде чем прильнуть глазом к оптическому прицелу.
Первый выстрел прозвучал. Первый выстрел всегда – камешек, сдвигающий лавину.
Лавина сдвинулась.
Абдулла изо всех сил стремился протиснуться в задние ряды, за чужие спины. Знал
бы он только неделю назад, как ужасно повернется такая наладившаяся, такая
благополучная жизнь! Да он бы засмеялся, принял бы за розыгрыш! Нет благодетеля,
некому выдернуть его, Абдуллу, из общей массы, бегущей по голому мосту навстречу
автоматному треску! Его черед пачкать мундир, обдираясь о неостывшее железо. Вот,
сейчас он поднырнет под кузов бульдозера, а выскользнет уже в открытое пространство,
пусть и позади других, но вот сейчас, когда теплое железо выпустит его из своей темной
спасительной сени, он переступит черту… Вперед, уже сейчас – вперед… А сбоку –
отворенная дверца покореженной кабины грузовика. Похожая на череп кита или моржа
какого-нибудь, ведь никто в нее не заглянет сейчас!
Абдулла, обдираясь, втиснулся в кабину. Вовремя. Почти тут же мимо него,
сквернословя и пыхтя, пролез следующий солдат. Следующий уже выпрыгнул на пустой
асфальт вместо него, а он, пожалуй, отсидится тут.
Новые атакующие спотыкались о тела упавших. Самый большой завал тел
образовался около дотлевающей баррикады.
Не подать ли тягач, подумал было Касим. Сейчас вполне можно растащить эту груду.
Слишком много потерь на ее преодолении. Но отдавать приказ он отчего-то медлил.
Благодарение Богу, что у нас столько патронов, подумал Ларошжаклен. Но до чего
же их много, они что, со всей Франции войска стянули?
Уже появились раненые, их оттаскивали с мостов женщины из катакомбных
христианок, оказывали первую помощь, довольно умело, ведь в гетто всегда недоставало
врачей. Во всем, где возможно, матери семейств привыкли полагаться на себя. Но будь
кто не занят своим делом в этом безумном муравейнике боя, он смог бы приметить, что
некоторые женщины не накладывают бинтов. Также опустившись на асфальт перед
распростертыми телами, они стояли на коленях неподвижно, с четками в сложенных
ладонях, склонив головы. Но, отчитав свои молитвы, они поспешно поднимались с колен,
целовали погибших в лоб и спешили, обратно, к баррикадам.
Спешила и Мишель, всхлипывая на ходу, шмыгая носом, смахивая ладонью слезы.
Пальцы обеих рук затекли и болели: больше часа, покуда Филипп-Андре Бриссевиль не
испустил последнего, уж вовсе немыслимо тяжело давшегося ему вздоха, вздоха, от
которого его синие губы стали фиолетовыми, а набухшие на лбу жилы почернели, она
141