Загрузить PDF-версию (2,78 Mb) - Православие и современность

quaesumus immensam clementatiam tuam; ut quidquid modo visitaturi sumus, et quidquid
benedicturi sumus, benedicas; ad nostrae humilitatis introitum, Sanctorum tuo-rum meritis, fuga
daemonum, Angeli pacis ingressus. Per Cristum Dominum nostrum. (Боже вседержителю и
милосердный, Ты, Кто даровал Священникам Своим таковую перед прочими благодать,
что чтобы они во имя Твое достойно и совершенно ни совершили, от Тебя как исходящее
принимается: просим бесконечную милость Твою, так как только мы что намереваемся
посетить, Ты посещаешь, и что мы намерены благословить, Ты благословляешь; чтобы
стал нашего смирения вход, по подвигам Твоих Святых, бегством бесов, входом Ангела
мирна. Через Христа, нашего Господа).
– Amen, – ответил Эжен-Оливье.
Процессия шла к алтарю. Поравнявшись с Софией, отец Лотар поднял кропило.
Брызги упали на лицо. В молодости, в те несколько счастливых лет с Леонидом
Севазмиосом, счастливых настолько, насколько Соня Гринберг вообще могла испытывать
счастье, святая вода отчего-то, как ей казалось, пахла ландышами. Сколько лет прошло, а
запах тот же.
Отцу Лотару казалось, что это во сне он идет по огромному храму, пронизанному
мечами солнечных лучей, похожему на корабль мачтами колонн, сужением алтарной
части, прямизною предела, чем-то еще, не поймешь, чем. Хоругви должны висеть здесь,
как паруса. Корабль, символическая основа храмовой архитектуры.
"Корабль, отходящий в Вечность", – отец Лотар усмехнулся: размышляя столь
патетическим образом, легко и вправду вообразить себя героем. Лучше скажем, как
сказала бы Валери: надо успеть сделать дело, покуда задницы не набежали.
Начиная литанию, отец Лотар заметил краем глаза, что София направилась к выходу
с обеими нагруженными руками. Ну да, аркбутаны. Но между тем – если ее убьют, как де
Лескюра, кое из кого минер куда худший, чем из нее был бы кадильщик. Надо надеяться,
что хоть мальчик сумеет и в этом случае справиться. Но Вы уж постарайтесь, Софи,
прожить еще часа полтора.
– Ut hane ecclessiam, et altare hoc purgare, et reconci… – отец Лотар, поднявшись с
колен, осенил крестным знамением камень, много лет служивший лишенным смысла и
сути украшением, -…liare digneris (Чтобы церковь сию и алтарь сей очистить и
переосвятить Ты бы благоволил).
– Te rogamus, audi nos! (Тебя просим, выслушай нас) – отчаянно почти выкрикнул
Эжен-Оливье, уже не спрашивая себя, как, каким таким немыслимым образом память
предков ухитряется сейчас говорить его устами.
Уже, теперь еще одним маяком долгого плавания, приближался 67-й псалом. Сколько
ж еще надо успеть, как еще долго до берега!
София вернулась в храм налегке, как и следовало ожидать. Значит, время пошло, во
всяком случае, вектор его уже переведен в сторону инобытия.
– Ну вот, теперь это уже вновь церковь, – отец Лотар вдруг ощутил, что его
пошатывает от внутреннего напряжения. – Теперь это уже вновь Нотр-Дам. Эжен-Оливье,
Софи, мечеть Аль-Франкони больше не существует, она провалилась в тартар!
– Yes – Эжен-Оливье залился краской до корней волос. Ничего себе, достойная
событию реплика. Впрочем, судя по виду отца Лотара, он и сам был бы не прочь от какойнибудь
мальчишеской выходки, а в огоньках маленьких свечек, плясавших в бездонно
черных глазах Софии Севазмиу, читалось, пожалуй, то же самое озорное несерьезное
"Yes!".
– Что де Лескюр, Софи?
– Мертв.
– Понятно. Ну что же, все по рабочим местам, – отец Лотар повернулся к Эжену-
Оливье. – Облачения лежат в том порядке, в каком ты и должен их мне подавать. Дальше
я буду подсказывать.
154