Загрузить PDF-версию (2,78 Mb) - Православие и современность

Что вы все тут затеяли? Вас выкурят отсюда, непременно выкурят! И это здание вновь
станет мечетью Аль-Франкони, иначе и быть не может!
– Еще как может. – София сунула револьвер в карман. – Нотр-Дам никогда больше не
станет мечетью. А вот каким образом это осуществимо, тебе пока рано знать. Таким
образом, если ты, конечно, сам не лопнешь от попыток въехать в суть дела, твое время
помирать не пришло. Мы тебя отпускаем.
– …Отпускаете? – Имам отчего-то позеленел, качнулся на вновь подогнувшихся
ногах.
– Да. Тебя, со всей твоей кодлой, в смысле свитой, сопроводят до баррикад и
выпустят. Вы принесете им интересную новость. Все должны знать, что никакой мечети
больше нет. Что здесь служится святая месса. Что крест победил полумесяц.
София сделала небрежный знак рукой. Три макисара повели пленников к выходу.
Имам шел покачиваясь. С одной стороны его поддерживала под руку одна из жен, с
другой – один из юнцов.
– Ступай-ступай! – Эжен-Оливье ободряюще кивнул замешкавшейся женщине с
ребенком, указал рукой вслед уводимым. Видимо, она плохо понимала лингва-франка или
же была слишком перепугана. – Никто не тронет, можешь уходить с остальными.
– Послушайте… кафиры… – Женщина говорила на лингва-франка с каким-то
непонятным акцентом. – А я могу… Я могу не уходить? Вы ведь не станете нас убивать?
Я слышала, вы не убиваете детей и женщин. Мне это не один человек говорил, многие.
Больше я о вас, ну, о кафирах, ничего почти и не знаю, я не училась, даже не умею читать.
Но зато я могу на вас работать, я умею делать очень много всякой работы, которую делает
прислуга. Клянусь, я хорошая работница!
– Но зачем тебе это надо? – еле выговорил от изумления Эжен-Оливье. – Ты ведь
младшая жена имама, так?
Женщина вздрогнула всем телом.
– Да…
– Вот что, детка, – голос Софии прозвучал неожиданно ласково. – Сними-ка для
начала эту тряпку.
Молодая женщина испуганно отпрянула было, судорожно и громко вздохнула, а
затем резко, словно боясь передумать, сорвала паранджу.
Она оказалась не просто молодой, но совсем уж юной, тонкой, голубоглазой, со
светлыми ресницами и почти бесцветными волосами.
– Ну и охота была прятать такое хорошенькое личико? В чем дело, выкладывай, но
только объясняй побыстрее, нам очень некогда.
– Я не думаю, что с кафирами мне может быть хуже, чем было среди правоверных.
Меня отдали за имама потому, что родители очень хотели породниться с влиятельным
человеком, а он… Видите, госпожа, это мой сын! Вы видите ведь, у него светлые
волосики… Муж хотел… хотел…
– Хотел выдать его за ребенка из гетто? – быстро докончила София. – Думал им
пожертвовать, если что, лишь бы спастись?
Юная женщина слабо кивнула, сильнее прижав мальчика к груди.
– Старая штука. – София словно не заметила взглядов, которыми обменивались ее
соратники. – Ну конечно, тебя никто не гонит с ним уходить. Левек, проводи-ка девчонку
в метро. Определишь в эвакуационную группу, словом, соображай на месте.
– Идем! – Эжен-Оливье, конечно, хорошо помнил, что молодую женщину нельзя,
например, взять за руку, чтобы не испугать до полусмерти. – Ну не трясись ты как
осиновый лист, подумаешь, сделала муженьку талак!
– Женщина не может сделать мужу талак, – она робко хихикнула, выходя за Эженом-
Оливье в зияющий дверной проем. – Это муж делает жене.
145