Загрузить PDF-версию (2,78 Mb) - Православие и современность

Оливье легко поднял спящую девочку на руки, вдруг заторопившись, почти побежал к
дверям. Если бы отец Лотар не прогнал его, кто бы тогда вынес Валери из грядущего
огня?
Потревоженная его спешкой, Валери на мгновение открыла глаза. Размытый
дремотой, недовольный взгляд ребенка на мгновение встретился с его взглядом. Затем
веки вновь смежились, девочка вздохнула, поудобней пристраивая голову на его плече.
Никогда прежде Эжен-Оливье не видал у Валери такого обыкновенного, такого детского
взгляда. Ребенок, самый обычный, хотя и изрядно чумазый, спал теперь у него на руках,
свесив долу худенькую руку. Эжен-Оливье вздрогнул.
Грязная ручка, вся в разводах засохшей крови, больше не кровоточила. Стигмата не
было. Не было даже коросточки на его месте, только розовое пятнышко свежей кожи.
Осторожно, оберегая сон своей ноши, Эжен-Оливье локтем и коленом растворил
тяжелую дверь и вышел в парижский яркий день, сизо-голубой, полный солнца и
стрельбы. День, в котором вопреки крови и смерти как всегда журчали чистой водой
маленькие уличные фонтаны. День, в котором где-то рядом была Жанна, живая,
непременно живая.
Таймеры ровно отщелкивали оставшееся собору время. И молодой священник
продолжал свои молитвы, а старая женщина внимала, едва ль ни впервые в жизни по
своему движению души преклонив колени. Они не знали, хотя оба спрашивали себя,
страшатся ли того, что через считанные минуты их души, вырванные из телесной
оболочки в непредставимой, но недолгой муке, взовьются вверх сквозь исполинский
смерч камней и пламени.
Февраль– октябрь 2004, Москва – Париж – Кан – Москва
Конец
От автора
Эта книга – книга христианки, христианки, быть может, плохой, но, во всяком
случае, не полностью безграмотной. Этим и объясняется та жесткость позиции, за
которую я еще, несомненно, услышу немало упреков. Спешу переадресовать часть их к
Священному Писанию: именно там сказано решительно и четко: христианство –
единственная истинная религия, а все боги язычников – бесы (Уже представляю, как
меня пойдут колотить по голове словом "монотеизм". Мусульмане-де не язычники.
Можно подумать, это хоть что-то меняет. Хотелось бы вообразить себе, как святые
Иоанн Златоуст или Григорий Двоеслов, заодно с Иеронимом соглашаются признать за
параллельную истину какую-либо нехристианскую религию по причине ее
монотеистичности. А Спаситель вообще сформулировал предельно четко: кто не со
Мною, тот против Меня). Европа, в которой происходит действие моего романа, в
минувшем столетии позволила себе хорошо поспорить со Священным Писанием и с
Отцами Церкви, сказав, что все религии – сестры, все ведут ко спасению, но каждая –
своей дорогой. Прекрасно, сказали новообретенные сестры, дай нам равные права с собой,
сестричка наша Церковь христианская, докажи права человека на деле.
И все развивалось по сценарию сказки про лисичку со скалочкой. Пусти меня на
порожек, пусти меня в сени, пусти меня за стол, пусти меня на полати, пошла вон из дома,
дура-хозяйка! На минувшей неделе в Москву приезжал, как рассказали знакомые
католики-традиционалисты, священник из Германии. (Замечу для ясности, что в отличие
от неокатоликов католические традиционалисты не признают надеваемой под светский
пиджак рубашки с неприметной белой вставочкой…) "Как же у вас тут хорошо, – вздыхал
он, покуда гостил. – Ходишь себе в сутане по городу, никто на тебя внимания не
обращает, а то и вовсе место в метро пытаются уступить! А такого, чтобы вслед свистелиулюлюкали
либо нарочно толкались в общественных местах, так ни разу не было! Ну,
просто курорт". Но получать за сутану пинки и плевки в современной Германии – это еще
не самое плохое. Недалек тот день, когда упомянутого священника будут просто хватать и
159