Загрузить PDF-версию (2,78 Mb) - Православие и современность

– Ах, ну да, Вам же убивать нельзя! Но все же, ведь говорят, тут скрываются
уголовники, воры, наркоторговцы, еще незнамо кто.
– А ты сам их видел?
– Честно говоря, не приходилось.
– Наркоторговцы, сутенеры, воры и убийцы благополучно бездельничают наверху, в
шариатской зоне. Процент тех, кого ловит полиция, так ничтожен, что преступникам не из
чего забираться в такие неудобные места. Полиция ловит ровно столько преступников,
чтобы устраивать показательные казни, ну, вроде отрубания рук ворам. А остальных
полиция просто контролирует. Это всех вполне устраивает.
– Благочестивые, пожалуй, более трудолюбивы.
– У них другие задачи, – отец Лотар что-то вытащил из кармана комбинезона.
Послышались несколько тихих щелчков, а затем в черную пасть разверзшихся впереди
сводов упала яркая полоса света. – Всякий мегаполис, даже самый противоестественный,
должен жить, поддерживая сложный баланс. Когда он нарушается, проносится
смертоносный ураган.
Под ногами было, конечно, сыро, приходилось перешагивать по шпалам, скорее
угадывающимся под ногами.
– Я хотел, кстати, спросить, Ваше Преподобие, в чем фигня насчет того, что
мусульмане утверждают, будто они лучше христиан, коль скоро "общаются с Богом
напрямую"? Если, конечно, сбросить со счетов, что все это фигня от начала и до конца.
– Очень здраво, Эжен-Оливье. Для тебя, материалиста, ерунда все, во что мусульмане
верят. Но если ты уже начал понимать, что стоит разобраться, как обстоит дело с их
стороны и со стороны тех, кто верит иначе, чем они, то ты взрослеешь. Человек,
замуровавший себя в стенах собственного мировоззрения, ограничивает маневренность
своей мысли. Даже оставаясь материалистом, – отец Лотар легко улыбнулся, – ты
получишь над ними преимущество, если будешь видеть их изнутри и взглядом
христианина.
– Я понимаю. Но меня хвалить не за что, расспросить Вас посоветовала Софи
Севазмиу. Так в чем же тут фишка?
– Скорее уж, в чем козырь, – снова улыбнулся отец Лотар. – Речь идет об игре
крапленой колодой, а туз, к тому же, вытянут из рукава. Эта их "беседа с Аллахом
напрямую в отличие от христиан" – всего лишь лишенная смысла трескучая фраза, но
сколько народу велось на этот треск на рубеже веков! Итак, разберемся с начала.
Обращаться к Богу напрямую превосходно может любой христианин, более того, он это и
обязан делать. Обращение христианина к Богу называется молитвой. Бог слышит эти
молитвы. В таком случае, быть может, мусульмане подразумевают диалог? Человек
обращается к Богу и получает ответ. Но подумаем здраво, всякий ли человек способен
адекватно воспринять нечто, обращенное к нему от непостижимого, сокрушительно
непостижимого для нашего слабого разума начала? Ведь можно и рехнуться. Пойми, не
Господь не хочет отвечать простым смертным, но простые смертные не способны
вместить Истины. Случаются и смертные не простые, имеющие, скажем так, чтоб тебе
было понятно, некоторую тренировку. Они ведут непрестанную борьбу со своей грешной
природой, они направлены к постижению Истины всеми своими помыслами, всеми
своими побуждениями. Мы называем их святыми. Так вот, святые иногда получают ответ.
Они имеют откровения и видения, им доступно многое, недоступное нам. Мусульмане же
полагают, что каждый из них способен к "диалогу без посредников", стоит ему, грешному,
разъедаемому всеми страстями, только прочесть свою молитву.
– То есть они побормочут, потом вобьют себе в голову, что услышали ответ свыше? –
хмыкнул Эжен-Оливье.
– В лучшем случае, – быстро возразил отец Лотар. – В очень хорошем случае дело
обстоит именно так. Есть, не забывай, еще некая персона, чрезвычайно заинтересованная
в диалоге с нетренированными существами.
71