Загрузить PDF-версию (2,78 Mb) - Православие и современность

– Отец, да кто же сказал, что надо облегчать себе задачу убивать человека? – Старая
женщина улыбнулась. – Но мы отвлеклись, логика той снайперши – действительно
бизнес, наем. А тем-то как раз не трудно разговаривать с жертвами, они получают
огромное удовольствие. Знаете, они ведь часто эякулируют, перерезая горло жертве.
Возникни у меня самое большое желание им уподобиться – я не сумела бы испытать
оргазм, выпуская пулю. Но коль скоро они могут убивать наших детей – мы не должны
убивать их детей. Вопреки логике и здравому смыслу, себе в ущерб. Над чем Вы смеетесь,
святой отец?
– Вы обидитесь, но мне решительно безразлична теоретическая надстройка там, где
важен результат.
– Так говорил и отец моего мужа.
Электронные часы показывали час. Только по мелькающим зеленым циферкам и
можно было узнать в подземелье – день или ночь снаружи.
– Правда ли, что он был православным священником, Софи? А Вы крещены в
православии?
– Какой иезуитский подступ. Крестил меня не свекор, а тетка по матери, еще в
младенчестве, отнесла в церковь. К великому неудовольствию еврейской родни,
– Они были иудеи?
– Они были советские люди, если природу этого исторического феномена можно
объяснить. Они считали любую религию чем-то вроде блажи. Моя бабка, мать отца, к
тому же была врачом. Ей вообще представлялось прежде всего негигиеничным куда-то
ребенка носить и во что-то макать.
– Да нет, не так, чтобы я этого вообще не представлял. Но на Западе было хуже, был
единый сплав материализма с религией. Но что Ваш свекор?
– Он был священником, и думаю, желал бы иной жены своему сыну, совсем иной.
Леонид Севазмиос… он-то понял и принял, что детей не будет. Что я не могу иметь детей
в мире, где не способна поручиться за их безопасность. Мой отец так и не пережил
случившегося со мной – сгорел в сорок пять лет от какого-то града болезней. Они
вспыхивали одна за другой, по две подряд, то сердце, то печень, то сосуды… А ведь он
годами не болел даже гриппом. Словно организм сам себя подрывал. Мне безумно жаль
его, но оказаться на его месте я бы ни в коем случае не хотела, нет. Не хотелось бы мне,
впрочем, быть и на месте отца моего Леонида. Дело даже не во мне и не в нерожденных,
незачатых внуках. Для отца Димитрия, так свекра звали, было страшным ударом
обнаружить, что единственный сын, для которого он также желал духовного поприща,
под вывеской торгового дома своего дяди занимается поставками вооружения. Очень,
мягко скажу, нетипично для грека! Греки ведь в то время, как и почти всегда, вели себя
довольно шкурно. И они несомненно полагали, что их-то исламизация Европы не
затронет! Смешно, но по сути этот непрактичный вздорный мальчишка, как воспринимала
Леонида родня, был попросту куда практичнее и разумнее их всех. Он имел личные
средства, доставшиеся от матери, и все их, не спросясь, потратил. Скандал был еще тот,
криминал в респектабельнейшей семье. По счастью, мы повстречались, когда это уже
стихло. Ну да все это отдельная история, как-нибудь расскажу, может статься. Скажу одно
только, свекор примирился с деятельностью Леонида, когда сын сказал ему всего однуединственную
фразу: "Если бы вчера ты миссионерствовал, сегодня мне не пришлось бы
покупать оружия".
– Как католику, мне довольно горько об этом думать. Был момент, когда православие
могло спасти Европу от ислама. Все те же грабли, на которые наступил Второй Ватикан:
когда Церковь идет путем послаблений, чтобы удержать паству, люди в один прекрасный
день начинают тосковать по жестким регламентациям. (Только в одной Дании в период
1990– 2000 гг. ислам приняло, по самым скромным подсчетам, от 3 000 до 5 000
европейцев. Первый канал датского телевидения начал в 2004 году трансляцию
пятничных проповедей из мечети Копенгагена. Последняя судорога духовности: скажите
42