Загрузить PDF-версию (2,78 Mb) - Православие и современность

София Севазмиу на самом деле будет по этому адресу, то червяки на крючок мне,
пожалуй, без надобности? Проверь сам, будет она там или нет?
По адресу, названному арабом, оказалась маленькая антикварная лавчонка, хотя
подобный антиквариат вернее было бы называть попросту старьем, а лавку барахолкой.
По стенам громоздились отягощенные одеждой вешалки, и это была одежда,
сохранившаяся с прежних времен. Женские блузки без рукавов и с короткими рукавами
шьют и теперь, для семейного, так сказать, круга, но они подчеркнуто сексуальны, никому
из мусульманских модельеров не пришло бы в голову сочинить вот такую кофту из ткани
в скромную клетку, с удобными карманами или вон ту, гладкую, цвета беж. На полках
теснились фаянсовые чайные кружки, среди них – с потешными изображениями зверей,
одетых по-людски и занятых человеческими делами. Сколько ж их делали на рубеже
веков: благочестивые колотят-колотят, а все не перебили. Потерявшие смысл
металлические и резные рамки для фотографий. Больше бросалось в глаза, конечно,
вполне нейтральных вещей: помятые джезвы, надбитые вазы, подносы, шкатулки.
Поэтому, когда София вертела в руках сомнительную посылку, со стороны показалось бы,
что она попросту приценивается к одному из выставленных на продажу предметов. Да и
выражение ее лица вполне подходило человеку, лениво размышляющему над ерундовой
покупкой.
– Я действительно знаю эту вещь, – София качнулась в старом кресле-качалке, где
уселась в дальнем углу захламленной комнаты. – В этой коробочке мой свекор хранил
красную смирну. Забудь я эти полуосыпавшиеся янтарики, думаю, запах бы напомнил.
Это была его причуда, он больше любил смирну, чем ладан. Ничего не скажешь, удобно
иметь в запасе письмецо, которое может прочесть только адресат. Значит, все это
затевалось не вчера.
Эжен-Оливье промолчал. Не дело солдата задавать вопросы генералу, даже если тот
с ним вроде бы что-то обсуждает. На самом-то деле София Севазмиу просто думает
сейчас вслух, не может же ее впрямь интересовать мнение человека, умудрившегося
дважды лажануться до полудня. Рекорд, да и только! Провалился во-первых, не сумел
устранить себя, а значит подверг опасности кучу народа, во-вторых. И еще неизвестно, не
был ли третий поступок третьей глупостью, самой большой.
– Не бери в голову, парень, для такого ореха у тебя еще зубы молочные. Как видишь,
ничего худого не вышло из того, что ты остался живой. – София уронила шкатулочку в
карман, а из другого вытащила неизменные папиросы.
– Не убежден, – у Эжена-Оливье хватило смелости поднять глаза.
– Ты хочешь знать, не осталось ли у меня кого в живых по мужней линии? – София
усмехнулась, затягиваясь. – Передай, будь любезен, пепельницу, с меня станется
стряхнуть пепел на пол, а у старика Жоржа горничных нету. Никого не осталось,
насколько мне вообще известно. Во всяком случае, в Еврабии. Да и, кроме того, все
знают, что от меня ничего невозможно получить шантажом.
Знать наверное Эжен-Оливье не знал, но кое-какие зловещие слухи до него
доходили. Была история, пытались. Заложники погибли, хотя и были отомщены так
страшно, что новых попыток ваххабиты не предпринимали. Поговаривали, мщение заняло
почти год, но последний из замешанных в гибели тех людей остался в живых. Он просто
тронулся умом, ожидая, когда же доведется разделить участь предшественников. Теперь
забивается под больничную кровать при виде незнакомого санитара. Впрочем, быть
может, это и сказочка, одна из многих, что волочатся шлейфом за такими, как София
Севазмиу.
– Это единственное, что мне пришло в голову, – проговорил он одними губами. – Он
враг, а что, кроме шантажа, может быть у врага в рукаве?
– Да много чего там на самом деле может быть, – София качнулась в качалке. –
Знаешь, почему они так и не захватили всей планеты? Ты помнить не можешь, но был
момент, могли.
52