Загрузить PDF-версию (2,78 Mb) - Православие и современность

сегодня утром, был впечатан в память так, словно пребывал там всегда. Вот он,
двухэтажный дом девятнадцатого века, не особняк, просто старый квартирный дом.
Проскочив мимо мраморных ступеней парадного подъезда, Эжен-Оливье метнулся к
черному ходу. Старый электрический звонок, наверное, проживший лет сто, издал на
редкость пронзительную трель. Громоздкий домофон, верно, того же почтенного возраста,
щелкнул почти тут же.
– Алло?
Дурацкое слово, но его и арабы говорят, удобно. А голос молодой, женский.
– Артос. – Кем был придуман пароль, гадать не приходилось. Кто ж еще так любит
греческие словечки.
– Иное! (Артос – хлеб, иное – вино (греч.)) – Дверь приотворилась, девичья
невысокая фигурка выступила из полумрака, в котором после яркого дня совсем
смазывалась деревянная лестница, узкая и крутая.
– Да скорей же! – Девушка распахнула дверь пошире и, с гримаской нетерпеливой
досады, схватив гостя за руку, с силой втянула внутрь. Засов лег в свое гнездо.
– Иди за мной, – девушка не стала подниматься по лестнице, а свернула за нее, в
небольшой остекленный закуток-веранду, дверь которой, конечно, вела во внутренний
дворик. На таких верандах ставят обыкновенно цветы в горшках, здесь же пылились
стопки старых газет, а еще стояла едва начатая пластиковая упаковка с бутылками
"Перье".
– Ну у тебя сердце и бухает, – девушка, пнув ногой незапертую дверь, вытащила
бутылку из пластика. – Ты снимай эту дрянь. Пить хочешь?
– Не хочу, – неожиданно охрипшим голосом ответил Эжен-Оливье, следуя за
девушкой во дворик, когда-то обнесенный только живой изгородью, теперь высохшей, а
сейчас, сообразно мусульманским приличиям, скрытый от внешнего мира глухой
бетонной стеной. Несколько шарообразных и пирамидальных деревьев, неровных, давно
уже никем не стриженных, газон, дверь в стене выходящего на улицу гаража. Эжен-
Оливье отчего-то старательно оглядел это скучное место, прежде чем повнимательнее
взглянуть на девушку.
Девушка оказалась лет шестнадцати, с каштановыми, нет, темно-русыми волосами,
слегка волнистыми, небрежно обкромсанными ножницами. Стрижка эта делала ее
похожей на средневекового мальчика-пажа. Одежда тоже была мальчишеской – линялые
джинсы и рубашка в бело-голубую клетку, с закатанными по локоть рукавами и
расстегнутым воротом. Но никак не мальчишеской была ее фигура – еще не
сформировавшаяся, из-за чего девушка казалась полней, чем была на самом деле.
– Расслабься, – девушка отвернула крышку и отхлебнула воды из горлышка зеленой
бутылки. – Это самое безопасное место во всем Париже. Можешь устраивать свой
стриптиз.
– Самое оно, – фыркнул Эжен-Оливье, тем не менее скидывая паранджу. – Даже если
у тебя самой документы в порядке, куда ты денешь лишнего человека, когда они пойдут
прочесывать квартал? Они могут здесь быть минут через пятнадцать.
– Через пятнадцать минут нас здесь не будет, – девушка улыбнулась. Рот у нее был
маленький, нежно розовый, и когда она перестала улыбаться, тень улыбки затаилась в
уголках губ. Сердце Эжена-Оливье вправду колотилось куда сильней, чем недавно – когда
летели обломки зеркальных стекол, и выла сирена. Он все еще переживал простоту и
естественность ее жеста, когда маленькая крепкая ладонь уверенно схватила за руку его –
незнакомого парня, как могла бы это сделать ее бабка в юности, и совсем не так, как
другие его ровесницы. Конечно, те тоже так поступали, не упуская случая доказать самим
себе, что они не жалкие мусульманки. Но, переступая через
харам 9 http://www.fictionbook.ru/author/chudinova_elena/mechet_parijskoyi_bogomateri/chudin
9 Харам – запрет в исламе.
16