Загрузить PDF-версию (2,78 Mb) - Православие и современность

подходящей пробки… Ладно, надо постараться как-нибудь поправить дело хоть теперь.
Жанна притормозила у ворот маленькой авторемонтной мастерской. Здесь, у хозяинатурка,
работали двое из гетто – Поль Герми и Стефан Дюрталь.
Первым на глаза попался Герми, копавшийся в капоте настоящей редкости –
двудверного ситроена, снятого с производства еще в девяностых годах прошлого
столетия. Лет тридцати, в сильных очках, некрасиво уменьшавших глаза, с ранними
залысинами, худощавый и тонколицый, Герми меньше всего походил на рабочего,
которым бы и не стал в нормальные времена. Двадцатилетний Дюрталь, еще не так
уставший жить, возился в глубине со вмятиной на крыле вольво.
Герми приглашающе махнул рукой: турка, стало быть, нет.
– Ух ты, кто-то прадедушкину "Пару гнедых" выволок пахать! – восхитилась Жанна,
спрыгивая на бетонный пол. – А моего коня перекуете, ребята?
– Мы не успеваем для тебя номера набивать, имей же все-таки совесть, – проворчал
Герми. На самом деле одной только ребячески задорной барбарисовой улыбки Жанны
всегда хватало, чтобы добиться от него чего угодно. Герми прекрасно понимал, что
девочка вьет из него, взрослого человека, веревки, что следовало бы ей хоть изредка
говорить старшим "Вы", что в конце концов такое пособничество выйдет боком. Но
ничего не мог поделать, бесконечно в душе благодарный девочке уже только за то, что
разговаривает с ним, что шутит, что не презирает.
Шестнадцатилетняя пигалица, по меркам прошлых десятилетий – ребенок,
нуждающийся во всяческой опеке и защите, с легкостью делала то, на что не был
способен Поль Герми. Она боролась, он плыл по течению. Не оправдывая себя, Герми
понимал, что подросткам в каком-то смысле легче теперь жить достойно. Они ведь сейчас
вроде каких-нибудь фермерских ребятишек в дикой Америке – с колыбели привыкли к
боевым кличам индейцев за огородом. Растут, подтаскивая отцу патроны на кукурузное
поле, а свой первый выстрел делают, едва осилят поднять карабин. Убийство человека для
них – не Рубикон. Никакой гамлетовщины рубежа веков: решения они принимают на бегу.
А его воспитывали родители, родившиеся в конце семидесятых годов. Но все же – до чего
же боялся Герми поймать брезгливую жалость к нему, взрослому слабаку, в этом
дымчато-сером взгляде.
Дюрталь между тем уже заводил харлей в мастерскую.
– Прямо сразу никак, а, Стефан? – умильно спрашивала Жанна. – Я бы уж тут и
подождала!
– То-то гад будет счастлив с тобой познакомиться, – ухмыльнулся Дюрталь. – Вотвот
будет, уж с дороги звонил. Так что подваливай завтра к утру, утром будет спокойно.
– Погоди, куда ж она пойдет пешком? – забеспокоился Герми. – Жанна, подожди
минуту, я тут пороюсь в ветоши. Вроде Фатима давала на днях старую паранджу на
тряпки, я еще не рвал. А ты, Стефан?
– Черт, все одно ведь заляпали, вонища от нее не женская, – недовольно отозвался
Дюрталь. – Лучше, конечно, чем ничего…
– На фиг, терпеть я не могу эти маскарады, – беспечно отмахнулась Жанна. – Я тут
переночую поблизости, а с утра пораньше за харлеем прибегу.
– Ну, не раньше девяти только, – уточнил Стефан.
– Ладно! – Жанна выбежала на улицу. Ночлег вправду светил ей через квартал:
знакомая уборщица Люсиль из антикварной лавки иногда предоставляла ей, уходя на ночь
в гетто, каморку для швабр и химикатов. Ну, кто туда ночью полезет?
Обидно все-таки, думала Жанна, летя по тротуару. Мадлен Мешен и младше-то всего
на год, преспокойно разгуливает по всему Парижу сколько душеньке угодно. Ну еще бы, с
ее-то бедрами тридцать шестого номера! Бейсболку на лоб козырьком, куртку свободную
и вперед. Везет же некоторым. Жанна, конечно, превосходно отдавала себе отчет, что
сама может сойти за мальчишку только верхом на мотоцикле, да желательно на неплохой
скорости.
67