Двойная радуга

серьезный. Все начальники — сложные люди.
Бывало, не выдержу, скажу: был бы ты шефповаром,
носил бы домой продукты, а так приносишь
раздражение. И разряжаешься на мне.
П остоянно в работе. Даже ночыо проснется
и думает, думает... В те времена начальник —
это не значит, жили на голову лучше других.
Ничем особым не отличались. Машины не было.
Квартира — да, по советским меркам большая,
четырехкомнатная. Но у нас трое детей.
Игоря с Верой родила с интервалом в два года,
а Павлика — совсем поздно. Тогда впервые
столкнулась с необъяснимым, нелогичным.
В тридцать семь я забеременела. И горь
в институт пошел, Вера — школу оканчивает,
а у меня, великовозрастной тети, назревает перспектива
ходить с животом. В Бога не верила,
даже некрещеная была, без колебаний реш и­
ла — аборт. Опыт, неоднократно повторенный,
имелся. Сдала анализы, с вечера вещи собрала,
в наволочку сложила, анализы туда же — утром
в больницу. Легла спать, а сна нет. В голове начались
сомнения: да или нет? О ставлять — не
оставлять? Словно две чаши весов качаются.
Я участвую в диалоге, но будто бы и наблю ­
даю — какая сторона перевесит? Оптимистичная
«за » голос подает: подумаешь — тридцать
семь лет, женщины в пятьдесят рожают. Тут же
ядовитое: будешь посмешищем, в пятьдесят рожали,
когда женщины были, как кошки, и никакой
медицины. В пику этому доводу думаю: