Двойная радуга

Они были непонятны, и в то же время звучало
что-то знакомое, будто этот ритм, эта мелодия
сидели где-то глубоко-глубоко. Когда вернулся
из Афганистана, на второй день Олюшка попросила
пойти с ней в церковь. «Надо поблагодарить
Бога, — сказала, — поставишь свечки
Богородице, Николаю Угоднику, а потом, если
захочешь, постоишь со мной на литургии. Сможешь,
крестись, когда я крещусь». Он совершенно
не понимал, что и почему в службе. Разглядывал
многоярусный иконостас. Слушал
пение хора. Из высоких окон лился солнечный
свет. Поначалу Андрей маялся, потом поймал
себя на мысли: его не томит, казалось бы, бесцельное
стояние, он не нудится необходимостью
выполнить просьбу жены. Непонятный
язык службы не раздражал, в нем было что-то
отдаленно близкое... После службы Олюшка
заказала благодарственный молебен. В церкви
они остались одни. Из алтаря вышел старенький
седобородый священник. «Зачем вам ?» —
спросил. «Н адо», — твердо сказала Олюшка.
Батю ш ка посмотрел на нее долгим взглядом
и согласно кивнул.
Возвративш ись из Афганистана, Андрей
узнал: разнарядка была на Веню Самохвалова.
Тоже прапорщик. Коммунист. Лозунг: «Коммунисты,
вперед!» — тогда действовал, как в Великую
Отечественную. Андрей не был членом