Двойная радуга

совершенно символическая — двадцать копеек.
М елочиться не стала, на два рубля взяла.
Буду вязать, не буду, пусть лежат, в хорошем
хозяйстве все сгодится. С пучком спиц в руке
выплываю в коридор. Вдруг, бабах!.. Женщина
в коридоре полная, грузная, ногу подняла шагнуть,
в это время шарахнуло, она всем своим
весом на шпагат села... Окно витринное, метра
три высотой, вываливается из стены и начинает
падать в мою сторону... Уберег 1 осподь...
Между мной и окном несущая колонна была,
так на нее пришелся удар, так бы стеклом с головой
накрыло...
За первым хлопком второй раздается. Меня
обратно в отдел пряжи закинуло. На продавщицу
смотрю, и она на меня круглыми глазами.
Третий раз жахнуло. Будто кто под зад
поддел, я через прилавок рыбкой нырнула, продавщица
на меня повалилась. С полок на нас полетели
мотки шерсти, посыпались пуговицы...
Я в Ставропольске шифровалась, ходила в темных
очках со стеклами-хамелеонами. Мата Х а­
ри сибирского выпуска. Одно стеклышко очков
мой принудительный полет с жестким приземлением
не выдержало — вывалилось. Лежу под
прилавком, засыпанная шерстью и пуговицами,
один глаз открываю — светло, значит, живая,
второй открываю и ничего не пойму (неужели
мертвая?) — темно в глазу. Продавщица на мне,
тяжелая тетка, крест-накрест лежим, ждем —
что дальше будет? Наконец она зашевелилась,