Двойная радуга

месте заговоры стряпали. В мгновение ока
можно оказаться участником какого-нибудь
бело-польского подпольного контрреволюционного
комитета.
«Отец рассказывал, — Гоша взял фотографию
деда: бритая голова, усики «под Берию», —
дед песен не пел, но в хорошем расположении
духа мурлыкал полонез Огинского».
«Эту шинельку я хорошо помню, — ткнул
в альбом пальцем Гоша. На фото стояла у дома
в Привокзальном поселке бабушка с маленьким
Вадимом на руках. — Она уже на пенсии
давно была, на колонку за водой или в магазин
в ней ходила. Платочек какой-нибудь простецкий
и эта шинель... Забавно выглядело...»
Мать рассказывала Вадиму, что, когда умер
Сталин, бабушка Женя плакала навзрыд, стенала:
«Как же мы без тебя жить-то будем?» Это
было ее божество. Плакала, как по родному покойнику.
И повторила смерть кумира. Случился
удар — инсульт, три дня лежала одна в доме.
Лишь потом увезли в больницу, где вскоре
умерла.
Братья попили чай на кухне, посетовали, что
их фамилия вымирает — у Вадима было две дочери
в наследниках, у Гоши —одна. Посидев часа
два, из домашних Вадима так никто и не проснулся,
Гоша тихо ушел. Лишь потом Вадим понял:
брат приходил прощаться. Умер, страшно мучаясь,
через полтора месяца. Сразу после смерти
приснился Вадиму растерянным, все спрашивал: