Двойная радуга

ног наводить порядок: «Женщина, вы в своем
уме?! Немедленно покиньте палату!» Лидия
Васильевна возразила: «Я вам не женщина, я —
Лидия Васильевна! —и строгим тоном задала
встречный вопрос: — Вы мне лучше скажите,
кто на свежих стоит?» Заходит «стоявшая на
свежих» и хохочет: «Я же говорила, это наш товарищ!»
Лидия Васильевна на нее, беззлобно,
но с упреком: «Ирка, паразитка такая, что сделала
ребенку? Почему сразу его не обработала?
Смотри, ухо как прилепилось! Оно ведь теперь
оттопырено будет. Испортила ухо пацану. Если
бы девчонка родилась, я бы тебе самой, лентяйке
такой, оба уха оттопырила!»
Решая задачу «мой — не мой?», посмотрит
Лидия Васильевна на левое ухо сына — оттопырено,
значит, «мой». И тут же опять сомнения
возьмут...
Первые полгода Максим мать, сестру, бабушку
называл исключительно тетками. Тетки
и все. Мамой лишь в пронзительные минуты,
вспоминая обезглавленных друзей. Отца чуть
не придушил. Тот пошел будить сына, ш утки
ради, как в прежние времена, резко за плечо
дернул, дескать, вставай, лежебока, светлый
день на дворе, проспишь все на свете. Максим
мгновенно сгреб нападающего, согнутую в локте
руку замкнул на шее жертвы, под себя подмял.
Лидия Васильевна смотрит, тапочек мужа
по пологой траектории вылетел из комнаты сына.
И тишина. Что такое? Заходит, а муж уже