Двойная радуга

ходили: «С ама с ума сковырнулась, детей не
втягивай!» Они в то время уже самостоятельные,
он все равно орал. Бог миловал, на иконы
руку ни разу не поднял, а грозился: «Сожгу все!
Выкину!» Сейчас смирился. Но чуть по телевизору
передача касаемо Православия начнется,
тут же выключит. Иконы у меня везде в квартире,
только в его комнате нет.
Пролежала я половину субботы, воскресенье
и понедельник. Конечно, не на веранде.
Муж перенес беспомощную на кровать. В полузабытьи
была. Уходила куда-то мыслями,
забывалась сном, снова возвращ алась к боли.
Волной, как накатит. Зубы стисну, детей бы не
напугать стонами... Терплю, губы кусаю. Вся
в поту... О тпустит на какое-то время, потом
снова... Ничего не ела. М уж что-то предлагает,
он хорошо готовит, я — нет. Одну водичку
пила... Ни таблеточки не приняла, ничего...
Ни одной молитвы не знала. И не думала
об этом. Мысли не было к Богу обратиться...
За меня некому было молиться... М ама уже
умерла. Она молитвенница была. Мы, что я,
что сестры, ни одной молитвы от нее не в зя ­
ли. Относились: ну, старый человек, что там...
Заболеешь, молитву над тобой прочитает, водой
окропит, крестом перекрестит. У нее был
крест медный, сантиметров двадцать высотой.
Хранила не на видном месте. Далее не знаю где.
Иконы висели, а крест убирала. Если что —
достанет... Бы вало, соседка придет: «З и н а,