Двойная радуга

уединиться. Торопимся, почти бежим, скореескорее
остаться вдвоем. Сворачиваем в арку
дома, заходим в подъезд, длинный, как гостиничный,
коридор, комната. Владислав открывает
дверь, я вхожу первая. Кровать, постель
разобрана. Оборачиваюсь, а Владислава нет.
И дверь исчезла — гладкая стена. Будто не было
ее вовсе. И окон нет. Четыре голых стены.
Какие-то обои. Ни картин, ничего. Вдруг в комнате
возникает мужчина. Высокий, лицо удлиненное,
голову венчает шапка темных волос,
одет в атласный халат, синий почти в пол халат
с сиреневым отливом. Лицо красивое, но жесткое,
властное. Мне куда бежать? Я в его власти.
Стою растерянно. Он приближается. Спрашиваю
первое, что приходит в голову: «Почему
здесь нет окон?» — «Как это нет!» — он показывает
рукой мне за спину. Стена, которая только
что была совершенно глухой, стала стеклянной.
А за ней ныо-йоркский пейзаж с птичьего
полета. Далеко внизу море огней до горизонта,
высятся небоскребы, машины маленькими букашками
несутся...
Поворачиваюсь к мужчине, хочу спросить,
где я нахожусь? А он меняется на глазах. Если
до этого что-то отталкивающее исходило от
него, теперь он делается страшным. На лице
как маска из белого крема, а глаза злобно-красные.
У меня из головы все вылетело. Забыла
силу крестного знамени, молитвы. Ни «Отче
наш», ни «Ж ивый в помощи» не вспомнились.