История римской литературы

Þëèàí Êóëàêîâñêèé ÈÑÒÎÐÈß ÐÈÌÑÊÎÉ ËÈÒÅÐÀÒÓÐÛÈÑÒÎÐÈß ÐÈÌÑÊÎÉ ËÈÒÅÐÀÒÓÐÛ Ïðèëîæåíèåли сколком с произведений Цицерона. Св. Амвросий Медиоланский нетолько глубоко изучил этические трактаты Цицерона, но и перелагал ихдля христианских читателей, давая мыслям языческого философа христианскийвид. Современник его, Блаженный Иероним, сознается в своемпристрастии к Цицерону, считает [это] грехом, кается, зарекается, ивсе-таки опять возвращается к Цицерону, и остается «цицеронианцем»всю свою жизнь. А Блаженный Августин повествует в своей «Исповеди»,что Цицерон своим диалогом «Гортензий» сделал тот переворот вего настроении, который обратил его в христианство после долгого рядалет полного отчуждения от религии, в которой он был воспитан.Таким образом, христиане завладели Цицероном. Их литературабыла в полной зависимости от Цицерона в отношении формы, посколькулучшие писатели старались говорить его языком; но еще важнеебыла зависимость в отношении содержания. Из всех сочиненийЦицерона наибольшее значение имели для христиан его философскиесочинения, материал которых под пером Лактанция, Амвросия, Августинастановился христианским состоянием. И эта зависимость существоваланесмотря на полное противоречие между духом Цицерона и христианскойцеркви. Отрицатель сверхъестественного и свободный скептикв отношении метафизики, Цицерон оказывался, однако, вернымсоюзником учения христианской церкви, и это противоречие не мешалохристианам усвоить себе Цицерона, сделать его своим, заимствуя изнего только то, что подлежало усвоению.Очертив значение Цицерона в христианстве, автор опускает темноевремя Средних веков, и ведет читателя к эпохе Возрождения. В ту эпохуЦицерон был открыт как личность. Предвозвестник Возрождения,Петрарка, видел и чувствовал Цицерона как живого человека, которогоон любил, которому сочувствовал, пред которым он благоговел и которогохотел видеть совершенным. Гуманисты не только воскресили языкЦицерона, сменив им грубую и беспомощную латынь, которую ониунаследовали от предшествующего времени, но и оживили его самого.Петрарка писал послания к Цицерону, и характерные выдержки из нихприводит г. Зелинский 1 .1 Например: «О ты, вечно беспокойный и тревожащийся старец! Зачем избрал ты себеуделом эту постоянную борьбу и бесполезную вражду? На что променял ты досуг, подобающийи твоему возрасту, и твоему призванию, и твоему положению? Зачем призрачныйблеск славы завлек тебя, старика, в войны юношей, и после стольких несчастий обрек тебянедостойной философа смерти? Ты забыл о совете твоего брата, забыл о своих собственныхспасительных наставлениях; подобно запоздалому путнику, ты шествовал во мраке со198На том пьедестале, на который поставил Цицерона Петрарка, осталсяон и для всех последующих гуманистов. Он дал им форму, он далим все свое содержание, он передал им и дух свой. Этот дух — критикаи свобода личного отношения к доктрине. Своей критикой учений Платона,Аристотеля и других философов Цицерон дал пример и поучение,которые и сказались в пробуждении европейской мысли.Следя далее за судьбой Цицерона, г. Зелинский останавливается наРеформации. Несмотря на принципиальную враждебность Реформациик Цицерону, он остался, однако, не чужд главным и лучшим ее вождям.Так, Лютер отдает самую искреннюю дань уважения Цицерону, высокоценит его философские сочинения и считает его истинным учителемфилософии. «Кто хочет познать настоящую философию, тот долженчитать Цицерона», — писал Лютер. Сочинение Цицерона «De officiis»Лютер ценил выше Аристотеля, которого он называл «празднымослом» (der müssige Esel).В новую фазу вступил Цицерон в период европейской истории, закоторым установлен термин Просвещение. Самый видный его представитель,Вольтер, был искренний поклонник Цицерона. Те стороны духаЦицерона, которые не доходили до сознания его почитателей и учениковв предшествующие периоды, а именно: его философский скептицизми отрицательное отношение к сверхъестественному, раскрылисьтеперь в сознании европейцев, и древний философ стал знаменем свободычеловеческого сознания. Скептик и отрицатель Вольтер 1 былсветочем в руке, показывая путь тем, что следовали за тобой, но сам спотыкаясь жалкимобразом… Насколько было бы достойнее, тем более для философа, провести старость спокойнов своем поместье, размышляя, как ты сам где-то говоришь, не об этой кратковременной,а о той вечной жизни, не стремиться к должностям, не домогаться триумфов, неволноваться по поводу каких бы то ни было Катилин! Но теперь об этом говорить поздно;прощай навеки, дорогой Цицерон; пишу тебе на земле, в транспаданской колонии Вероне,что на правом берегу Атесиса, дня 16 до квинтильских календ, в 1345 г. после рожденияТого Бога, которого ты не знал» (цит. по: Ф. Ф. Зелинский. Возрожденцы… С. 37). — Ред.1 С. С. Аверинцев одной фразой охватил вольтеровский дух отрицания: «Вольтер — этоболезненный казус амбивалентно ориентированной религиозной мании. Человек, которыйнепрерывно против, но который ни о чем другом не может думать, человек, который,кроме того, непрерывно пытается найти какие-то альтернативные формы религиозности,которые были бы приемлемы для него. Я думаю, что этот странный человек был неискрененво многом, но когда он настаивал на том, что он деист (и все-таки фраза насчет «Богаизобретаемого» это только один из его афоризмов, которому возражает многое другое),— это очень сложный казус, который несомненно характеризуется острой агрессией. И199