История римской литературы

Þëèàí Êóëàêîâñêèé ÈÑÒÎÐÈß ÐÈÌÑÊÎÉ ËÈÒÅÐÀÒÓÐÛÈÑÒÎÐÈß ÐÈÌÑÊÎÉ ËÈÒÅÐÀÒÓÐÛ Ëèòåðàòóðà Ðåñïóáëèêè10ÊÎÍÂÈÂÀËÈÈ, ÔÅÑÖÅÍÍÈÍÛ È ÀÒÅËËÀÍÛКроме религиозных гимнов, были у римлян и другие народные песни.К такого рода песням должны быть, прежде всего, отнесены convivalia,застольные песни. Темой этих песен являлось прославление предков,и пелись они, как показывает самое название, во время пиров. Осуществовании таких застольных песен у римлян мы имеем три упоминанияу Цицерона. Он ссылается при этом на свидетельство КатонаСтаршего в сочинении его «Origines». Цицерон сообщает: «Серьезныйписатель Катон в своих «Началах» говорит, что у предков был такойобычай на пирах, что возлежавшие пели один за другим под флейту заслугии доблести знаменитых людей». Катон утверждал при этом, чтотакой обычай у римлян был еще за много веков до него. У Горация тожеговорится о пении за обедом в честь предков, но этот же обычай был иу греков, потому трудно сказать, говорит ли Гораций о национальномявлении или находится под греческим влиянием. У Валерия Максимаговорится, что за обедом распевались песни для возбуждения в юношахсоревнования славным делам предков. Ноний передает свидетельствоВаррона, что застольные песни были у римлян, и пелись они мальчикамито одним голосом, то под звуки флейты. В свидетельстве Варрона мыимеем уже поющими мальчиков, в то время как Катон говорил, что пеливозлежащие за столом, то есть старшие.Все эти свидетельства и большие или меньшие противоречия в нихчрезвычайно важны, потому что в вопросе о существовании convivaliaпред нами вопрос о существовании народной эпической песни у римлян.Этот вопрос многократно обсуждался учеными. Еще ученый XVIIвека Призоний остановился над вопросом, был ли у римлян народныйэпос; он пришел к утверждению, что такой эпос был, и ссылался приэтом именно на convivalia. Г. Нибур тоже утверждался в мысли, что эпосбыл у римлян. В доказательство он указывал, кроме свидетельства застольныхпесен, на то, что первая книга историка Тита Ливия имеет воснове своей эпический элемент — именно народные былины. По мнениюГ. Нибура, в книге Ливия чувствуется конец одной и начало другойэпической песни, чувствуется тот демократический тон, который могиметь своим источником именно только народные былины. В срединепрошлого столетия [XIX века] русский ученый Н. М. Благовещенский 1также горячо отстаивал существование эпоса у древних римлян, и в до-1 См.: Н. М. Благовещенский. Ателланы // Пропилеи: Сборник статей по классическойдревности, издаваемый П. М. Леонтьевым. М., 1851. Кн. II. Отд. первый. С. 155–180. — Ред.казательство опирался на те же конвивалии. Противоположного мненияоб этом вопросе держался немецкий ученый Г. Швеглер 1 ; разбираяпервую книгу Тита Ливия, он выделяет из нее сказания, саги, мифы, всеже остальное, что Г. Нибур склонен был считать эпической поэзиейримского народа, Г. Швеглер признает лишь риторикой самого Ливия,который пользовался литературными источниками, именно — анналистами.Мысль Г. Швеглера прочно укрепилась в науке, и лишь позжеитальянский ученый Кокке и русский — В. И. Модестов — снова настаивалина том, что Тит Ливий имел пред собою народные эпические сказания,и что эпос в Риме был; В. И. Модестов указывал, например, чтомиф о Кориолане — народная былина. Проф. Ю. А. Кулаковский в этомвопросе стоит на точке зрения Г. Швеглера: нет бесспорных основанийпризнавать существование эпоса в Риме; свидетельство Катона Старшегосомнительно; относящиеся сюда строки Горация очень легко могутотноситься к греческим обычаям; свидетельство Варрона вносит впредыдущие свидетельства противоречие; в историческое время мысведений об этом не имеем. Все это заставляет вопрос о существованииу римлян народного эпоса оставить под сомнением.Можно указать другой источник народного творчества у римлян,более живой. Об этом говорит Гораций: «В старину земледельцы, людикрепкие и довольные малым, после убора жатвы, облегчая праздничнымвременем свое тело и самый дух, переносящий тяжелый труд лишьв надежде на его окончание, приносили, вместе с своими помощникамив работе — детьми и верными женами, в жертву Земле — свинью,Сильвану — молоко, а Гению, напоминателю о кратковременностижизни, — цветы и вино. Эти праздники породили вольность фесценнинов,бросавших в ответных стихах деревенские колкости» (Epist. II 1,139). О таких же сельских праздниках после жатвы сообщает Вергилий1 Обсуждая труд Ю. А. Кулаковского «К вопросу о начале Рима» (Киев, 1888), А. Ф. Энманкритически утверждал, что «один из наших талантливых ученых увлекся мыслью соединитьархеологическую задачу с критически-литературною, ставя решение последней взависимость от первой. Это явная ошибка в постановке вопроса; поэтому и не удивительно,что предпринятый новый разбор о начале Рима не привел ни к каким значительно новымрезультатам. Автор труда «К вопросу о начале Рима» напрасно оставил дорогу, проложеннуюего авторитетными предшественниками, особенно же высокоуважаемым всемиШвеглером» (А. Ф. Энман. Легенда о римских царях, ее происхождение и развитие. СПб,1896. С. 9). Хоть и недолюбливал Юлиан Андреевич немецкую историко-филологическуюученость (с Теодором Моммзеном во главе, у которого воспитывался как эпиграфист), но,как видим из текста лекции, с мнением Г. Швеглера расходился не во всем. — Ред.11