ХРИСТОМ ДО КОНЦА

СО ХРИСТОМ ДО КОНЦА
мени проводить с любимым, она перестала работать сверхурочно (со II квартала
1936 г.). По ее письмам видно, что незамужняя Крушельницкая, которой
в то время было около 42 лет, надеялась выйти на свободу и еще быть полезной
для людей. Доброта, любовь и вера в человека стали для неё ловушкой. Крушельницкая
берегла свою любовь к Игорю и рассказала о своих отношениях
с ним только нескольким людям – о. Л. Эрку, которому исповедовалась, двум
ближайшим подругам, с которыми общалась в лагере, и священнику о. А. Ярмоловичу,
которого просила совершить обряд венчания.
Хотя другие заключенные старались открыть ей глаза, она считала, что они
плохо говорят об Игоре, чтобы сделать ей больно. Она поверила его словам,
что он пишет «книгу о Соловках», и даже придумала возможность опубликовать
в будущем эту книгу за границей. Все, чем она жила, все свое понимание
любви – понимание женщины и христианки, свой польский патриотизм
и веру – она вкладывала в разговоры и письма к этому человеку. (Переписка
между заключенными могла быть только тайной, с использованием разных
способов конспирации.) Крушельницкая даже сочиняла своему Игорю стихи.
Он притворялся влюбленным. Крушельницкая замечала, что он был «сумрачный»,
а значит страдающий, и это вызывало у нее сочувствие, она старалась
помочь ему своей любовью, видя или желая видеть, что он «очень (в глубине
души) хороший». Сама лагерная узница, она знала, что делает с человеком
лагерь, однако не подозревала, что ее избранник может иметь совсем другие
намерения.
17 марта 1935 г. Игорь предложил Крушельницкой сожительство, физическую
близость, что для нее было совершенно неприемлемо. Она хотела, чтобы
их любовь была благословлена Церковью, освящена таинством брака, возвышена
над уровнем физической похоти. Такая твердость исходила из ее веры.
Она не хотела даже думать о соединении, хотя очень страдала бы от этого, но
он заверил ее, что обратился на путь добра. Она надеялась на помощь благодати
Божьей в его обращении, на то, что постепенно сможет помочь ему прийти
ко Христу. Крушельницкая, хотя жизнь научила ее не доверять людям, была
убеждена в искренности этого человека, в его устремленности к истине, а в конечном
счете, к Богу, и, естественным образом, желала полного духовного и
телесного единения со своим возлюбленным. Она думала, что сначала будет
помогать ему духовно расти, потом они будут поддерживать друг друга, а потом
уже он ее поведет, т. е. видела брак как совместный путь к святости. Она
сожалела, что не сможет дать мужу своей молодости, но готова была отдать
ему девственность, которую сберегла для него.
Крушельницкая понимала, что уже немолода, может не дождаться освобождения
и что Игорь, освободившись раньше нее, может на свободе изменить
свое отношение к ней и увлечься более молодой и красивой женщиной.
(Крушельницкая была брюнетка с карими глазами, со впалыми щеками, худощавая,
ниже среднего роста). Она сознавала свой возраст, но не хотела скрывать
его, считая это неестественным. Она заранее прощала своего избранника,
но писала ему об этом до брака, давая возможность передумать, и предоставляла
ему свободу, заявляя при этом, что она сама останется верной несмотря
ни на что, потому что так учит ее вера. Для нее самой развода не существовало.
Крушельницкая была послушна своим наставникам-священникам и не
желала жить с любимым без церковного брака. Она была готова отложить
МУЧЕНИЧЕСТВО СЛУГ БОЖЬИХ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ
совершение бракосочетания, если бы о. Антон Ярмолович, сомневавшийся
в Игоре, посоветовал повременить с этим.
Священник, у которого она раньше исповедовалась, о. Эрк, в то время находился
на другом острове Соловецкого архипелага, и Крушельницкой приходилось
с ним тайно переписываться. Он первоначально не советовал ей заключать
этот брак, но согласился и дал ей свое благословение, убежденный
чистотой её любви и силой её аргументов.
28 июня 1936 г., в нерабочее время суток, в помещении прачечной лагерного
пункта Кремль, то есть на центральном острове Соловецкого архипелага,
священник Антон Ярмолович тайно совершил обряд заключения брака между
Крушельницкой и ее избранником в присутствии только двух свидетельниц –
католичек Елены Рожиной и Екатерины Цицуриной.
После совершения церковного брака Крушельницкая подала заявление
о совместном проживании с мужем в лагере.
Ей предстояло отбывать еще около 7 лет до окончания срока заключения,
а Игорь должен был освободиться раньше, в конце 1937 г. Каждого из
них в любой момент могли перевести с Соловков куда-нибудь в другое место.
Поэтому Крушельницкая дала мужу адреса своих родственников и друзей,
в том числе еп. Нёвё (которого уже не было в России, но она не знала
об этом), где Игорь мог бы получить помощь и найти с ней связь. А он, осведомитель,
все обстоятельства заключения брака, все полученные им адреса,
вместе с составленной им характеристикой тайной апостольской работы католиков
в лагере, вскоре после этого, до своего освобождения, передал лагерному
начальству. Он был готов и впредь работать в таком направлении.
Косвенно донос мужа Крушельницкой подтверждает крепость ее веры и
твердость взглядов. Этого человека НКВД собирался использовать для внедрения
в среду католиков в Москве, там, где указала ему Крушельницкая. Его
дальнейшая судьба не выяснена.
Крушельницкая была готова, о чем писала избраннику, до самого конца
оставаться истинной христианкой, верной дочерью Католической Церкви и
патриоткой, прежде всего, небесного Отечества, а затем – земного отечества,
Польши.
МУЧЕНИЧЕСТВО
В конце 1937 и в начале 1938 г. НКВД проводил в СССР кампанию по
уничтожению «врагов народа» (на основании оперативного приказа Наркома
внутренних дел Н. Ежова № 00445 и сопутствующих приказов). В это же время
Соловецкий лагерь готовили к ликвидации (его упраздняли и как место
заключения). При этом должны были быть уничтожены наиболее активные
заключенные, осужденные по ложным обвинениям за шпионскую, диверсионную,
террористическую, повстанческую и бандитскую деятельность, такие,
которые и в тюрьмах продолжали сохранять свои убеждения и делиться ими
с другими заключенными. Некоторых отправляли в другие места заключения,
а тех, кого считали наиболее опасными для советской власти, переводили
в организованную при лагере Соловецкую тюрьму. Крушельницкая оказалась
там, потому что была осуждена за свою апостольскую деятельность среди за-
252 253