ХРИСТОМ ДО КОНЦА

СО ХРИСТОМ ДО КОНЦА
АПОСТОЛЬСКИЙ АДМИНИСТРАТОР ЛЕНИНГРАДА
С 29 марта по 15 мая 1925 г. в Советском Союзе находился руководитель
Понтификальной комиссии „Pro Russia“ еп. Мишель д‘Эрбиньи, иезуит. Перед
второй поездкой, состоявшейся весной 1926 г., он был тайно хиротонисан
во епископы Илиона. Во время третьей поездки в августе 1926 г. еп. д‘Эрбиньи,
используя данные ему полномочия, разделил Могилевскую архиепархию
на пять временных округов, во главе которых поставил назначенных им трех
епископов и двух священников. Во главе Могилёвского округа был поставлен
еп. Болеслав Слосканс, Харьковского – свящ. Викентий Ильгин, Ленинградского
– прелат Антоний Малецкий, вскоре после этого, 15 августа 1926 г., тайно
хиротонисанный во епископа. Во главе Казанско-Самарско-Симбирской администратуры
был поставлен свящ. Михаил Йодокас, Московской – еп. Пий
Невё, августинец-ассумпционист.
Почти сразу после назначения, в октябре 1926 г., еп. Малецкий предпринял
вторую попытку организации тайной духовной семинарии. Она
нашла себе приют на квартире о. Антония Василевского, настоятеля прихода
Святой Екатерины. Он же стал ректором этого тайного учебного заведения.
Инспектором был о. Доминик Иванов, прелат Станислав Пржирембель
преподавал польский язык, священную и всеобщую историю, а также
историю Церкви. Литовский и латышский языки преподавал о. Августин
Пронцкетис. Сам еп. Малецкий проводил занятия по немецкому и французскому
языкам. На первый курс было принято шесть слушателей. Однако
эта тайная семинария была ликвидирована ГПУ уже 14 января 1927 г.,
спустя всего один день после обыска в квартирах католического духовенства.
Ректора и воспитанников арестовали, четверо вскоре были выпущены
на свободу, а два других (Тысовский и Воронко) приговорены к пяти годам
заключения в Соловецком лагере.
В феврале 1927 г. ГПУ провело обыск у еп. Малецкого, а в конце апреля его
вызвали в здание Управления, где предложили добровольно покинуть Ленинград
и выехать в Архангельск. Епископ согласился, но просил назначить ему
выезд на 9 мая, чтобы была возможность посетить приход Святого Станислава,
где 8 мая должен был состояться престольный праздник.
В назначенный день еп. Малецкий передал управление Ленинградской
администратурой прелату Станиславу Пржирембелю и выехал в Архангельск,
где находился три недели. Спустя несколько дней после его отъезда 79 прихожан
направили протест председателю Леноблисполкома Н. Комарову. Прихожане
в своём письме говорили о неожиданном исчезновении их пастыря.
Делегация католиков несколько дней пыталась выяснить судьбу «пропавшего»
епископа. В результате выяснили, что он выехал из Ленинграда «добровольно»,
а значит, может «добровольно» вернуться. В конце мая еп. Малецкий смог
возвратиться в город из своего краткого изгнания. Он поселился на Кирилловской
ул., 19. Ему помогали ризничий Альбиковский и Мария Марциновская из
Струг. В приходском храме он трижды проповедовал по воскресеньям: после
вотивного богослужения, после приходской Мессы и после вечерни. Каждое
второе воскресенье он служил Святую Мессу с проповедью в приходе Святой
Екатерины. 16 июня 1927 г. там прошло торжественное богослужение с участием
еп. Малецкого. В притворе храма епископа приветствовали и поднесли
МУЧЕНИЧЕСТВО СЛУГ БОЖЬИХ В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ
митру несколько священников. В процессии, сопровождавшей его к алтарю,
прошло около 100 детей в белой одежде.
В 1928 г. здание архиепархиальной курии в Ленинграде (наб. реки Фонтанки,
118) было национализировано. В сентябре того же года прошла конспиративная
встреча еп. Малецкого с еп. Невё, который позже писал в своих
воспоминаниях, что уже тогда еп. Малецкий плохо себя чувствовал после
перенесённых двух инфарктов.
В начале декабря 1928 г. еп. Малецкий рукоположил в низшие священнические
чины двух семинаристов, Андрея Рыбалтовского и Юзефа Ковальского,
подготовленных прелатом А. Наскренцким, администратором Житомирской
епархии. Через несколько дней он рукоположил их и в следующие степени
священства. В ближайшие полгода молодые священники были выявлены ГПУ
и арестованы. Позже их сослали в северные лагеря.
9 февраля 1929 г. еп. Малецкий с согласия Святого Престола рукоположил
свящ. Феофила Матулёниса во епископы. Новый епископ был назначен
суффраганом в Ленинград. Он получил титулярную кафедру Матреги.
22 мая 1929 г. была принята поправка в Конституцию СССР, согласно
которой преподавание и распространение религиозных взглядов стало преступлением
против государства. Продолжилось закрытие храмов, усилилась
жестокая борьба с духовенством.
В 1929 г. еп. Малецкий предпринял третью попытку устройства тайной
духовной семинарии. С этой целью он приблизил к себе трёх юношей: Юзефа
Мержицкого, Каетана Шиккера и Леона Буйновского. Они часто собирались
в доме Яна Ляуса (Старорусская ул., 5/20, кв. 3). Один из юношей поселился
вместе с еп. Малецким в бывшем семинарском здании (1-я Рота Измайловского
полка, 11, кв. 30). Но все семинаристы были арестованы ГПУ в 1930 г. В мае
забрали Мержицкого и Шиккера, а в июне – Буйновского и Ляуса. Еп. Малецкого
до поры оставили в покое, предложив ему выехать в Польшу. Епископ
отказался, и 12 апреля 1930 г. в его квартире был произведён очередной обыск.
Тогда же в Политическом управлении ГПУ по Ленинградскому военному
округу следователь Сендзёвский провёл первый допрос епископа.
13 октября 1930 г. еп. Малецкий был вызван на допрос в ГПУ. Он показал:
«Политикой я никогда не занимался, особенно был в стороне при существующем
строе. Я занят только религией и во всех случаях забочусь о том, чтобы
народ был религиозным. В своих проповедях я не скрывал перед народом,
что в настоящее время тяжело быть епископом, так как над церковью и
духовенством нависли страшные бедствия, благодаря чему приходится нести
тяжёлый крест. Этим я хотел сказать, что мало священников и очень трудные
условия для работы. Я всегда призывал народ быть убеждёнными католиками,
так как на мой взгляд без убеждения человек сделать ничего не может; выражал
мысль, что в других странах, где есть свобода католической веры, легко
работать, можно религию проводить и в школах, тогда как здесь относятся
к католикам отрицательно и только в церкви можно проповедовать религию.
Пользуясь известными полномочиями, данными мне Римом, я предоставил
священникам делать так, как ему подсказывает его совесть, то есть,
полную инициативу, не ставя меня в известность. Этим я не хочу сказать,
что ксёндзы обучали детей закону Божьему. Мне про это неизвестно. Я только
скажу про себя: я придерживался того, чтобы было больше религиозных, по-
76 77